Он постучал. Из-за двери тихий женский голос сказал: «входите не заперто». Оська толкнул дверь, она со скрипом открылась, напротив стояла худенькая, маленькая женщина, глаза её были, глубоко впавшие с чёрными обводами вокруг. Волосы были скручены в шишку на затылке, но аккуратно. Это была мать Лёньки.
– «Здравствуйте тётя Аня, а Лёнька дома?»
– «Дома, гдеж ему быть в такую рань, отец опять до полуночи бузил, еле успокоили, вот сейчас оба и дрыхнут. А ты, что в такую рань соскочил?»
– «Да ведь такое!»
– «Да слышала, правда ко клубу вчера не ходила, но бабы рассказали. Ось, а что теперь будет-то?»
– «Дак наверное, это, как её, мобилизация общая я где-то слышал, что во время войны её проводят, т.е. всех забирают в армию», – Тётя Аня о чем то подумала и сказала: «Хоть бы моего ирода забрали да убили там, Господи, прости меня грешную.»
– «Ося, а вас-то ведь не заберут? Вы же ещё дети».
– «Какие дети, тётя Аня, – обиделся Оська, – я вот уже через полгода буду совершеннолетний, а если брать не будут сбегу сам с первыми новобранцами. Вот я как-раз за этим и пришёл, чтобы с Лёнькой посоветоваться, да и сходить надо в комиссариат, узнать, что да как. Разбудите его тётя Аня».
– «Сейчас Ося».
Оська в проём двери увидел голые пятки, явно Лёнькины, он спал на полу. Мать подошла и тихо стала его будить.
– «Лёня вставай, к тебе пришли, Лёня вставай».
– «Кого ещё там мама принесло в такую рань».
– «Да Ося пришёл, с тобой поговорить хочет».
Лёнька быстро соскочил, подошёл протирая глаза прохрипел: «Здорово. Опять концерт у нас до полуночи был».
– «Тётя Аня рассказала» – сказал Оська, – «Слушай, что я предлагаю, давай в девять часов пойдём в комиссариат и будем проситься в новобранцы. Я сейчас в окно на первом этаже видел, как мужик собирается, уже с вещмешком, видимо начали набирать, ещё со вчерашнего дня, ты как?
– «Да я чо не против, пойдём. Тебя-то может и возьмут, а нас что-то я сомневаюсь. Ну сходим узнаем, что по чем».
– «Зря вы все это надумали, – вмешалась тётя Аня, – молодые вы еще совсем, не ваше это». – «Успокойтесь тётя Аня», – сказал Оська и похлопал её по худому плечу.
Лёнька попил воды, побрызгал себе на лицо, растёр, быстро натянул тенниску, на босу ногу надел ботинки, спросил: «а сейчас то куда, рано ещё».
– «Сейчас пойдём к «Фиксе» там все и решим». Уже было вышли, кликнула мать Лёньки: «Лёня нако съешь хоть на ходу». Она протянула ему круто посоленную краюху хлеба. Лёня быстро её взял, крикнул: «ну пока мам, скоро придём все расскажем».
«Фикса» жил, почти на границе с Ушаковскими, у озера «Байкал», так назвали когда-то огромную лужу, которая теперь пересохла.
Барак у «Фиксы» был новой постройки, новые бревна отсвечивали утреннее солнце, от того он казался позолоченным. Подходя к подъезду, откуда-то выскочила огромная собака и чуть не цапнула Оську за ногу, еле увернувшись Оська увидел валявшийся штакетник, уворачиваясь, чтобы псина его не схватила он подбежал к штакетнику, схватил его и что есть силы вдарил по хребту собаке, та с визгом отбежала на расстояние и скалясь смотрела на них. «Ух холера, напугала до смерти», – перематерился Оська и они вошли в подъезд.
В квартире у «Фиксы» все было ухожено, чисто и уютно. Мать у «Фиксы» работала на заводской пилораме учётчицей. Мужа не было, но жила с сожителем, бригадиром этой-же пилорамы. Сожитель был намного её моложе, старше «Фиксы» каких-то лет на восемь, поэтому «Фикса» его недолюбливал, но терпел из-за матери, мать он свою любил и даже немного жалел.
