Эйдена не стали хоронить в землю или оставлять в колумбарии за громоздкой серой плитой с выгравированными буквами. Все эти варианты не подходили для такого свободолюбивого парня, как он. Его родители пожелали развеять прах в значимом для него месте, и я была поражена, что они до сих пор этого не сделали.
Не сделали, потому что ждали меня.
На лице Грейс не отобразилось ни единого сомнения, когда она уверенно протянула мне урну с прахом единственного сына. А меня трясло так, словно я наркоманка с двадцатилетним стажем. Я боялась выронить и разбить бесценный сосуд. Но, когда мои пальцы нащупали неровность глиняной поверхности и никакого страшного события не произошло, я не выдержала напряжённой мешанины собственных чувств и разрыдалась. Оглушающе громко ревела на плече миссис Райс и страшилась представить, что со мной стало бы, если бы я пропустила момент.
Момент, когда могу прикоснуться к нему… в последний раз.
– Я не ошиблась, Эйден, – тихо проговорила я, и мой голос потонул в грозном шипенье прибоя. – Не ошиблась в твоих родителях. Они – потрясающие люди. Жаль, Стива не оказалось дома, но Грейс… Она не винит меня. Твоя мама всё понимает. Твоя мама меня любит. Твоя мама – удивительная женщина, – с нежностью в голосе поведала я, испытывая лёгкую грусть, что такой материнской любви мне не познать никогда. – Но я всё равно попросила прощения. Оно было мне необходимо. Необходимо, чтобы двигаться дальше. – Я тяжело сглотнула, прежде чем продолжить: – Грейс купила торт. И знаешь, я оценила, что это не тот торт, который покупал мне ты. Я не смогла бы съесть и ложки.
По щеке скользнула первая капля.
– Мы смотрели твои детские фотографии, и я почти не плакала, – по-детски похвасталась я, проглатывая слёзы. – Почти. Некоторые из них ты мне не показывал. Например, где ты в женских туфлях беззубо улыбаешься в камеру. Смешной малыш. Глядя на неё, я подумала, что… что хотела бы твою маленькую копию. Представляешь? Я захотела детей, которых планировала лет так через десять. А сегодня я поняла, что у меня ничего от тебя не осталось… кроме воспоминаний. И я не могу представить, что кто-то другой займёт твоё место. Не могу поверить, что выйду замуж, рожу детей. Не за тебя. Не от тебя. Другие ведь не входили в наши планы.
Очередная волна разбилась о берег, и шипящая пена поглотила новую порцию песка безлюдного пляжа.
Если вокруг меня прочертили бы циркулем, то я оказалась бы в самом эпицентре флэшбеков. Взгляд прямо – первый поцелуй, влево – предложение, за спину – спонтанный секс, после которого я ненавидела весь мир, вытряхивая из трусов пару фунтов песка. Сейчас же, ради повторения тех эмоций, безжалостно сверлящих воспалённый мозг, я зарылась бы в него с головой.
Уголки губ дрогнули. Всего на секунду.
– Прошло почти два года, а я всё так же безумно люблю тебя, Эйден Райс, – выдохнула я, собственноручно нанося ещё один порез искромсанному сердцу. – Двадцать один месяц. Я прожила без тебя двадцать один месяц. Это нереальная цифра, учитывая, что раньше уже через трое суток у меня начиналась астма. В этот раз она тоже началась. Только в этот раз я задохнулась. Просто не умерла. Это странное чувство – словно выпал с самого высокого в мире здания и выжил.
Склонив голову набок, я погрузила пальцы в холодный песок, сжала кулак и принялась бесстрастно наблюдать за просачивающейся тонкой струйкой коричневых частиц. Они так стремительно убегали вниз, что, набирая каждую следующую порцию, мне всё равно было мало. Мало времени для верной формулировки крутящихся на языке слов. Слов, от которых хотелось убежать. Но убежать можно лишь с пляжа. От себя не убежишь.
