Силуэт в окне - страница 11

– Добро.

В палате Давида все еще витал дух Кубы. Мария целиком и полностью заполнила пространство испанской речью. Когда вошли родители, она как раз рассказывала ему историю из детства, когда пятилетний Давид решил на всех обидеться, убедил себя, что дома его никто не любит, потому что ему не разрешили положить в чай десять ложек сахара. Он ушел во двор, забился под крыльцо и сидел горько плакал. А Мария ему тайком принесла несколько кубиков рафинада. Радости мальчика не было предела. Конечно, если бы об этом прознала Елена Николаевна, всем бы досталось на орехи – она была очень щепетильна в вопросах питания детей. Но, к счастью или к сожалению, жена олигарха в тот период активно примеряла на себя роль светской львицы, и как раз когда разыгрывалась драма, к ней приехала подруга обсудить наряды для предстоящего мероприятия. Так что ребенок без зазрения совести сгрыз весь рафинад, остатками покормил муравьев во дворе, и так и быть, поверил Марии, что она его все же скорее любит, чем ненавидит. Да и вообще после потребления такого количества сахара, он как-то уже и на семью зла не держал. Родители Давида за двадцать лет жизни бок о бок с Марией так и не заговорили на испанском. Так что сейчас только Давид хохотал, слушая эту трогательную историю из детства. Мария всегда придерживалась мнения, что лучше дать детям лишнюю конфету, чем смотреть, как они плачут. И, по правде говоря, у всех троих были отменные зубы и отличные фигуры. А у Давида еще и устойчивая психика. Так что, возможно, Мария была не так уж и неправа.

– Сеньора, вы позволите парой слов перекинуться с сыном-то? – с сарказмом спросил Александр Александрович, когда ему удалось вклиниться в бесконечный поток речи.

– Конечно, конечно, мы уже достаточно обсудили, – закивала она и добавила на испанском: – Давид, умоляю тебя, если загрустишь или просто захочешь поговорить с кем-то, кто тебя любит и никогда не жалеет сладостей для своего маленького красавчика, звони мне в любое время дня и ночи!

– Спасибо тебе, Мария, – тепло ответил пациент, – что бы я без тебя делал все эти годы, вообще не представляю!

– Нет, ну ты посмотри на них, они даже разговоры заканчивают три часа, – бухтел Александр Александрович, – что ж за язык-то у вас такой разговорчивый, басурмане, неужто нельзя просто сказать “все, пока”?

Мария и Давид только заговорщицки переглянулись.

– Сын, у нас есть две новости, хорошая и плохая, – начал он.

– Пап, ты никогда так издалека не начинаешь разговоры.

Елена Николаевна молча улыбалась и держала Давида за руку. Она просто не могла сдержать радости от только что услышанного. Бывают ситуации, в которых даже призрачная надежда окрыляет.

– Хорошая новость в том, что доктор одумался и перестал нас запугивать, сказал, что есть все-таки врачи, которые исследуют такие случаи и есть хороший реабилитационный центр, правда там пока все вилами по воде, будем узнавать, но ты же меня знаешь – я пока своего не добьюсь, не успокоюсь! Уж такой я человек!

– Это точно, – подтвердил Давид, – а плохая какая?

– А плохая в том, что центр этот в Америке окаянной, будь она неладна. Одного ребенка у меня уже забрала, теперь на второго покушается, но что не сделаешь ради здоровья детей!

– Вот как, – только и сказал Давид.

Америка не входила в его планы. Он надеялся вылечиться дома, в Москве, и параллельно писать дипломную. Хотя, по большому счету, что ему мешает связываться по скайпу с преподавателями? А к защите уже прилетит сам, на своих двоих дойдет до университета. В принципе, тоже неплохо. С сестрой можно будет повидаться, английский попрактиковать, страну посмотреть. Давид ни разу не был в Америке. В Англию, в Ирландию, на Мальту его регулярно отправляли на языковые курсы. А дальше Евразии никогда нигде не бывал. Прекрасный шанс! Как раз некуда спешить, под предлогом реабилитации можно вообще провести пару месяцев шикарно, не спеша, прям как в фильмах, где герой живет активной жизнью, а потом с ним что-то случается, и он замедляет темп, начинает прозревать, понимать какие-то скрытые смыслы, ну и всякое такое в том же духе.