– Дурак ты, Пейг, они в аккурат перед праздником жалюзи гномьей работы везде понаставили, сам видел, и тролля с дубиной наняли, там теперь не повеселишься.
– А потом вытаскиваю еще одну и еще… Все это озеро кишело рыбами-зомби!
– Ты брехать-то горазд, а кому оно надо? Разве какой некромант спятил…
– Не-а, природное явление, понял?
– Хочу крыску и медовую вату…
– Фургул, давай, кинь бутылкой – попадешь вон в ту водяницу? Во, в старую, у которой белые патлы по воде тянутся… Оу-у.. Ты чё?! Сломал же, сука… Болит…
– Э, пошли, пошли скорее… Не видишь, кто это?
– Погоди… Я его трогал?!.
– Пошли, не связывайся. Господа эльфы, не обращайте на него внимания, он пьяный, и мы уже уходим!
– А вблизи это существо еще… Незнакомое слово – судя по звучанию, эльфийское. Чего только не встретишь посреди весеннего столпотворения в Кайне!
– Гил, если бы он носил обереги, мы бы уже почувствовали.
– Нет на нем оберегов, – отозвался тот, который говорил о весеннем столпотворении. – Он наш. Но, кажется, пока еще этого не понял.
До сих пор Марек слушал реплики окружающих, словно процеживая их сквозь фильтр, чтобы вовремя отреагировать, если кто-нибудь из кишащих вокруг фавнов или недоумков человеческой расы попытается пристать к Дафне. Остальное его не касалось. Однако проскочившее во второй раз «обереги» привлекло его внимание – словно царапнул по коже пролетевший мимо камешек.
Фрешта вдруг ссутулился, словно хотел спрятать голову под мышкой на птичий лад, и юркнул в толпу, оставив на парапете на четверть полную бутылку. Удивленный его маневром, Марек скорее обрадовался, чем насторожился: без этого доморощенного остряка, распираемого сознанием собственной значимости, намного лучше. А то надоело созерцать его спину, преисполненную презрения к окружающим, и не менее выразительную задницу в мешковатых штанах. Так и тянет дать пинка.
Дафна сжала губы и вскинула голову. Строгое холодноватое выражение, предназначенное не Мареку, а кому-то другому: взгляд направлен поверх его плеча.
Тут Марек догадался обернуться, но не успел. Вернее, не успел сделать это самостоятельно: чья-то рука взяла его за плечо и бесцеремонно развернула на сто восемьдесят градусов.
Их было трое. Как же он не заметил их раньше?.. Хотя, они, наверное, применили чары личины – эльфы, что темные, что светлые, часто так делают, если не желают выделяться в толпе. И разговаривали на человеческом языке, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания, только один раз проскочило эльфийское слово.
Теперь маскирующие чары рассеялись. Раскосые миндалевидные глаза, длинные волосы. Черты лиц изысканно тонкие, но твердые. Скорее всего, это темные эльфы – те, что живут в сильварийском чаролесье.
Вот от них-то Фрешта и сбежал…
Марек дернул плечом, сбрасывая руку высокого черноволосого эльфа. Этот, единственный из троих, носил на голове серебристый обруч с большим овальным сапфиром.
– Что вам надо?
– Откуда ты взялся? – игнорируя его тон, спросил эльф.
– А вас оно касается? Я свободный человек, подданный королевы Траэмонской.
– И что же такому свободному человеку понадобилось в Кайне?
– Не ваше дело, – огрызнулся Марек. – Никому не запрещено здесь гулять.
Словно в подтверждение его слов, мимо прошествовал, расталкивая не успевших посторониться прохожих, пьяный тролль в цветастой женской юбке и нахлобученной на голову конторской корзине для мусора.
