Сильвия лежала, периодически, отталкиваясь от пола, поднималась вверх и медленно опускалась. Не самое интересное развлечение, но для подобия тюремной камеры на дне океана вполне подходило.
Меланта давала Сильвии то, что она хочет, но в ответ она хотела смерть, много смертей, и вряд ли люди были в чем-то виновны. Сильвия судорожно вздохнула, и вода, казалось, содрогнулась вместе с ней. Ей пришлось бы убивать.
– У-би-вать, – пробубнила Сильвия по слогам.
Даже в детстве на ферме Сильвия не могла смотреть, как отец и Мартин спокойно, не дрогнув зарубают животных, а сейчас ей предлагали делать почти то же самое. С людьми. В чем смысл? В деньгах? В мести? В мифическом предназначении? Да, Сильвии приходилось идти по головам, но никогда, даже в самых опасных случаях не бывало такого, что их приходилось сносить с плеч.
Сильвия бросила взгляд на руку. Через неё очень слабо, но уже проглядывала кирпичная кладка стены. Откуда в воде кирпичная кладка? Как она вообще смогла устоять под водой? Сильвия потрясла головой, отбрасывая лишние мысли.
Либо она, либо они. Либо русалка, жалкое подобие жизни, либо люди, живые по-настоящему, любящие, страдающие, стареющие. Их дни ограничены, а Сильвии нужно будет забирать и тот небольшой запас лет, что дала им природа. И вряд ли они кого-то убивали, чтобы обрубать их жизнь взамен.
Дни сменялись ночами, Сильвия перестала считать их, когда сбилась. Неизменно, едва вставало солнце, заходила Гэлли. И так же неизменно она получала всё тот же ответ. Руки становились всё прозрачнее. Сильвия каждый раз усмехалась, представляя, как выглядит со стороны. Одно лишь платье и едва уловимый силуэт, грозящий исчезнуть со дня на день. Совсем скоро останется лишь изорванное подобие одежды. И в ту же камеру запихнут кого-то новенького.
Когда дверь в очередной раз открылась, обычного грубого окрика не последовало. Почувствовав, как сильно похолодела вокруг вода, Сильвия открыла глаза впервые за эти несколько дней.
– Здравствуй, моя дорогая, – голос Меланты напоминал звонкий весенний ручей. Розали. У неё голос был настолько же звонким. Но если от Розали веяло теплотой, самой весной, уверенно шагавшей по миру и приносящей тепло, то Меланта – зима, которая не собиралась сдаваться. И сейчас она явно чему-то радовалась. Сильвия приподнялась на локтях и нехотя села.
– Пришло само наше холодничество, – Сильвия задрала подбородок. Тысячу лет бы её не видеть. Ответ будет тем же самым, даже если отберет у Сильвии жизнь. – Чем я заслужила такую честь?
Меланта посмотрела Сильвии в глаза. Даже почти исчезнув, Сильвия почувствовала, как на затылке зашевелились волосы от её легкой улыбки Моны Лизы.
– Вчера девочки сделали мне прелестный подарок. – Меланта отвела взгляд, вспоминая. – Кажется, Эл… Элайджа?
Если бы взглядом можно было убить, Сильвия сделала бы это без промедления, но всё, что она могла – это смотреть со всей злостью, которая в ней закипела.
– Эллиот. Его зовут Эллиот, – процедила она сквозь зубы.
– Точно! – Меланта вела себя так, будто не замечала, сколько ненависти вызывала в Сильвии. – Он такой милый. Жалко будет, если его сестричка откажется его спасти, правда?
– Ты не посмеешь.
– Конечно, я не смогу. А вот Гэлли – она боевая, – Меланта улыбнулась. – Она всё сможет.
Когда дверь за ней закрылась, Сильвия позволила себе разреветься. Она и подумать не могла, что своими поступками выроет яму кому-то кроме себя. А сейчас под ударом был Эллиот. Малыш Эллиот, защищавший её перед родителями, когда ей было пять, а ему два. Защищавший так, как мог, обнимал, отвлекал внимание, уже тогда он был человечнее, чем большинство людей, которых Сильвия знала по сей день, чем оба их родителя, вместе взятые.
