Провожали Симу и Рогова всей деревней. Председатель даже пустил слезу. Он долго пытался отговорить Серафиму от переезда, но безрезультатно. У председателя, конечно же, были свои мотивы. Он очень переживал, что колхоз опять скатиться в яму беспробудного пьянства и работать будет никому. Серафима пообещала что поговорит с людьми и попросит их по-хорошему. В связи с этим в день отъезда все жители собрались на площади перед правлением. Ну почти все. Продавщица сельпо, напевая под нос песенку про счастье, расставляла бутылки на полках, перетаскивала ящики залежавшегося товара поближе к прилавку. В ее голове звучал манящий и ласкающий звук шуршания банкнот и звона монет.
Тут открылась дверь и в магазин заглянул Мойша.
– А ты чего здесь? – спросил он у продавщицы. – Сейчас Серафима речь будет говорить, чтоб я так жил, а ты здесь сидишь.
– А что мне ее речь? Плевать я на нее хотела. Наконец-то мое время вернется.
В те времена продавец в сельпо был самым уважаемым человеком. Его боготворили, носили на руках. Ведь этот небожитель решал судьбы людей. Когда открыть магазин, кому дать бутылку, а кого и прогнать взашей, все было во власти этого человека. А уж его долговую книжечку боялись и обожали практически все. Обожали, когда им давали товар в долг и боялись, когда нужно было платить по долгам.
– Короче, – Мойша поманил продавщицу пальцем, – если не хочешь проблем, лучше сходи сама. А то Серафима решит перед отъездом к тебе вдруг заглянуть.
– Ой, – бутылка выскользнула из рук продавщицам и разбилась, расплескав горючую жидкость по полу и аромат беды в воздухе.
– Вот-вот, и я о том же, чтоб я так жил, – покивал Мойша. – И совет, когда пойдешь на площадь съешь чего-нибудь кислого, чтобы рожа не такая довольная была.
Голова Мойши исчезла за дверью. Продавщица, посмотрев на полные полки и стоящие рядом ящики, представила как в дверь входит Серафима. Через две минуты она стояла в толпе с другими жителями и слушала речь Серафимы. После куска хрена, который она успела прожевать, выглядела она как… Ну как человек, сожравший кусок хрена. Слезы из глаз, сопли пузырями, сразу было видно, что она очень болезненно переживает отъезд дорогого человека. Мойша, увидев ее в таком виде, подмигнул ей и показал большой палец вверх. Продавщица в ответ прошептала только губами:
– Пошел ты.
– Ну что, родные мои, – начала Сима. – Вот и пришел этот день. Не надо слез, чай не в последний путь провожаете.
– Как же мы без тебя? – запричитали некоторые женщины.
– Не переживайте, все будет хорошо. Жизнь продолжается. Не подводите председателя и меня, продолжайте работать ударно. Наши результаты не должны падать, а только расти. Смотрите, чтобы в семьях был порядок и достаток. А я обещаю почаще вас навещать. Вот может через месяцок уже и загляну к вам.
Народ стал было роптать, но Кузьмич быстро остановил их.
– Ну что ты, дочка, что ты, – ответил он Симе. – Ты там не торопись, не надо торопиться. Обживись как следует. Город, столько интересного, неизведанного. Вы молодая семья, себя береги и за Кешей присматривай. А мы, что ж нам еще поделать, конечно будем скучать. – Кузьмич сделал движение рукой как будто смахнул слезу.
– Да ладно тебе, Кузьмич, – усмехнулась Серафима. – Что ж, по-твоему, я с городом не справлюсь? Не переживай, старый, все будет нормально.
– Я нисколечко не сомневаюсь, – кивнул Кузьмич.
