50. Каждый не видящий, других вести крепящийся – обманщик и следующих за собой в ров погибели положит по Господню гласу: «Если слепой слепого ведет, оба упадут в яму».
51. Кто слеп к Единому, всегда слеп ко всему, в Едином видящий – в понимании всего; от понимания всего воздерживается и в понимании всего становится, и понимающегося вне: этот, в Едином будучи, все видит, и будучи во всем, из всего не видит ничего.
52. Через Единого в Едином видящий и себя, и всех – все видит, и сокрывшись в Нем, из всего не видит ничего.
53. В образ Господа нашего Иисуса Христа, небесного человека и Бога, в рассуждающем и умном человеке ясноощутимо и внятно не облекшийся – пока только плоть и кровь, которые чувство духовной славы через слово получить не могут – как слепой от рождения свет солнца только через слово увидеть не может.
54. Так слышащий, видящий и чувствующий знает говоримого силу – как уже понесший образ небесного, придя в мужа совершенного исполнения Христа, и так держась, может достойно вести по пути заповедей Бога Христово стадо. Неведающий или держащийся иначе открыл, что чувства души проясненные и здравые отнюдь не носит – ему много лучше ведомым быть, чем вести на беду.
55. Взирая на учителя и ведущего своего как на Бога, прекословить не смей – кто думает и говорит иметь и то, и другое, знай – обманулся: какое Божии (люди) имеют расположение к Богу, не знает.
56. Верящий, что в руке его пастыря собственные жизнь и смерть, никогда прекословить не станет; невнимание к этому рождает прекословие – помощника умственной и вечной смерти.
57. Перед осуждением ответчику дается возможность самому сказать судье о том, что сделал; после выяснения содеянного и приговора судьи он ни в малом, ни в большом наказующим не прекословит.
58. Перед вхождением монаха в это судилище и открытием своего сердечного (устроения), может быть, прекословить ему можно – по невниманию ли, или как мнящему скрыть свое; а после откровения и ясного объявления о помышляемом никогда прекословить нельзя после Бога судье и властителю своему до смерти: от начала монах, войдя в это судилище и обнажив тайное сердца своего, известился из предисловия – если по крайней мере и как-то внимание стяжал – что налицо тысяч смертей достоен и за свое послушание и смирение от любого мщения и мучения искупленным быть верит, и если правильно, образ таинства, конечно, познает.
59. Это неизгладимо в своей мысли хранящий никогда сердцем не дрогнет – наказуясь, обличаясь и вразумляясь; впадающий в такие злобы – говорю, конечно, в прекословие и неверие своему духовному отцу и учителю – в западню и глубину адову еще живым плачевно сносится и домом сатаны и всей его нечистой силы становится как противления и погибели сын.
60. Умоляю тебя к слышанию этого устремленно обращаться мыслью твоей и со всем тщанием подвизаться, да не сойти в реченные адовы злобы, но постоянно горячо Бога молить и говорить так: «Бог и Господь всех, каждым дыханием и душой владеющий, единый исцелить меня могущий! Услыши моление мое, окаянного, и во мне угнездившегося дракона Всесвятого Твоего Духа нашествием, умертвив, потреби, и меня, нищего и нагого от любой добродетели, к святого моего отца стопам со слезами припасть удостой и святую душу его в сострадание – помиловать меня, привлеки; и дай, Господи, смирение сердцу моему и помыслы, подобающие грешнику, положившему Тебе каяться, да не вконец оставишь душу, однажды устроенную и исповедавшую, и всему миру предпочтившую и избравшую Тебя – Ты знаешь, Господи, что желаю стать спасенным, пусть мой лукавый обычай мне преткновение творит: но возможно Тебе, Владыко, все, что человекам невозможно».
