И заснулось в эту ночь как-то легче, чем в последнее время.
Но вдруг поезд резко затормозил, остановился, а через несколько минут раздалась команда: «Выходи из вагонов!»
Раскрыли двери. Время было предрассветное, шёл моросящий нудный дождичек, никаких станционных строений не было видно. По бокам железнодорожного полотна стоял лес, было сыро и промозгло.
Егоров взял свои вещи и спрыгнул на землю. За ним стали выпрыгивать и музыканты. Последними соскочили Сибиряков и Кухаров, они собрали продукты и привели вагон в порядок.
Вдоль вагонов выстраивались подразделения. Было видно, как со стороны паровоза уже отходили в лес колонны. Подошёл капитан Безродный.
– Ведите своих людей, Егоров, вот за этой ротой. Увидите отдельный дом деревянный, там и остановитесь. А дальше будет видно.
– Товарищ старшина, постройте взвод и идите за мной, – обратился Егоров к Сибирякову.
Прошли через железнодорожный переезд, вышли на лесную дорогу, но дорога через лес скоро окончилась. Перед глазами идущих открылась большая площадка, когда-то, вероятно, бывшая опушкой леса, ибо вся она была окружена лесом. На краю этой опушки виднелся большой, длинный деревянный дом. За ним же виднелись крыши нескольких, уже небольших, домиков. А дождь всё шёл… мелкий, сеющий, назойливый. Было очень сыро. Подошли к дому, остановились и, пользуясь возможностью, закурили. Обратили внимание на то, что подразделения поворачивают в лес и скрываются там. Наконец к музыкантам подошёл капитан Безродный.
– Товарищ Егоров! В этом доме будет размещаться штаб части. Сейчас надо, чтобы ваши люди помогли расположиться штабу. Вот им всё покажет лейтенант Чарыгин. А мы с вами пройдёмся по территории и разыщем помещение для вашей службы.
Но разыскать помещение было совсем не простым делом. В лесу, в котором, по всем признакам, раньше размещался лагерь крупной воинской части, были устроены великолепные, большие, прямо-таки комфортабельные землянки. В этих землянках были полы, достаточно большие окна, отличные печи.
Каждая землянка была рассчитана на роту, не меньше. Но все землянки были уже полностью заняты, да и велики они были бы для оркестра. В конце просеки виднелось большое изящное строение, как оказалось впоследствии – лагерный летний театр. Среди землянок уже суетились старшины, дневальные. Красноармейцы готовились передохнуть.
Капитан Безродный долго молчал и наконец, очевидно, приняв решение, произнёс:
– Давайте пока разместим оркестр в палатке. А там… утрясёмся, устроимся, будет место и оркестру. Ручаюсь, что будет хорошо.
Штабное имущество было уже внесено в дом и почти расставлено по местам. Старшина Сибиряков с группой музыкантов пошли в палатку. Егоров побыл в штабе, проверил, как ставится палатка, а тем временем прекратился дождь, выглянуло солнце, и жизнь показалась совсем не такой уж плохой. Что-что, а воздух был очаровательный. В лесу было много сосен, цветущих кустарников.
Но вот уже повели подразделения на обед. Старшина Сибиряков посмотрел вопросительно на Егорова и сказал, что, пожалуй, время и оркестру пообедать.
Егоров согласился с мнением старшины, и уже через пару минут, тщательно приведя себя в порядок и построившись, музыканты пошли к столовой. И в это время Егорова окликнули. Повернувшись в сторону окрика, Егоров увидел подходившего к нему Добровина.
– Так что же вы, товарищ Егоров, думаете об обеде?
