– Это убрать, мадам? – спросил он.
– Да забирай и вали уже, тебя тетя Тома искала, – пригрозила Марта.
– Томка? – дядя Саша осмотрелся вокруг.
Не обнаружив своей боевой жены, закинул бутылку. «Бульк-бульк-бульк». Пустую тару, не глядя, бросил в урну, стоящую метрах в трех. К удивлению, не промахнулся.
– Мастер! – мужик поднял указательный палец, подчеркивая свою удаль.
– Щас кто-то у меня огребет по полной! – раздался громогласный женский голос с балкона.
– Томочка, я иду, не волнуйся, – подобострастно ответил дядя Саня и качающейся походкой спешно поковылял прочь.
Тетя Тома для проформы покричала вслед, да и угомонилась. Стало необычно тихо, коты перестали орать. И птицы, как по команде, притихли. Марте казалось, что в этой странной тишине она слышит не только биение своего сердца, но и сердца друзей. Они стучали вразнобой, образуя сложный замысловатый ритм. И, затаив дыхание, можно легко различить эту удивительную музыку.
– Я все равно после Димкиной дури не могу в себя прийти. Как будто реально моделькой была, все в деталях помню, – мечтательно сказала Криса. – Только с Парижа прилетела.
Ее серое платье ниспадало с нее большущими складками, пряча в себя любые намеки на женское тело.
– Неужели все померещилось? – вздохнув, протянула Марта.
– Достать бы еще этой шмали. Хочу снова на бэхе, да в Бриони! – Макс обратился к Долиной. – А рядом ты, Криска. Моднючая до безобразия!
Моднючая, блин, ему нужна. Сам-то только с села приехал, еще навозный душок не выветрил. В глюке и он был красавцем хоть куда. На галстуке, при костюме. Финансовый менеджер Кузнецов.
Олег под утро опять нажрался. Как ни старалась Даша его остановить, уделался в дымину. Голова склонилась на бок. Прищурившись, Соколов пытался навести резкость.
– Все… спать пора, – едва проворочал языком и закинул руку на плечо Даше, – пойдем.
– Ну наконец-то, – она уже несколько часов пыталась его увести домой.
Когда Дашуня уходила, Роберт на прощанье подмигнул ей. Будто с намеком.
Криска в глюке худая была, модель, прямо высший класс! А в жизни Марте никогда не нравилось, как одевается подруга. Все мешковатое. Да и фигура у нее так себе. Рыхлые бедра, животик. Еще немного ватрушек, можно и в баржу превратиться. Но любила Долина кулинарить, хоть и одна жила. Из своего магазина много списанных продуктов таскала. Наестся плюшек, а потом горюет, что мужика нет.
– Кристина, ты себя в глюке видела? – Марта взяла за руку Кристину. – Давай худей, и на подиум!
– Да, ладно, проехали, – подруга наклонилась к Воронцовой и шепнула. – Как там у тебя? Ты все еще на этого урода батрачишь?
Марта пожала плечами.
– Завяжу я с этим. Но сначала срублю бабла и Герду назад заберу. Будем жить мы с ней вдвоем счастливые…
Она чмокнула Криску, встала и пошла усталой походкой. Обернулась, послала оставшимся воздушный поцелуй:
– Аривидерчи, мои кролики!
Свою общарпанную тесную однушку Воронцова ненавидела. Темно-синие местами ободранные стены в прихожей навевали тему школьного туалета, где в детстве одноклассницы курили и дрались.
Босиком прошлепала на кухню. Крутанула тугой железный кран, налила холодной воды. И с жадностью выхлестала сразу три стакана. После этой дури дико сушило горло. Зазвонил мобильный, это Вазгеныч.
– Ало, – ответила Марта.
– Чо вчера трубку не брала?! Сегодня вечером в восем прихади. Тут человек хароший тебя просит, – зло прорявкал армянин.
