– Я ведь второй ребенок, а всего у нас в семье пятеро. Пришлось с мастером ехать в Москву и неотлучно находиться при нем. Когда все закончится, сам не знаю. Только немец меня домой не отпускает, а здесь еще начали приплачивать за…
Толмач сконфузился и резко замолчал. Через какое-то время он, приоткрыв занавеску, глянул в окно, потом посмотрел на противоположную сторону. С двух сторон их дорогу окружал непроходимый лес.
– Страшно? – спросил Сашка.
– Я вообще лесов боюсь!
– Именно в этих местах безумствовал бандит Карачун. Слышал о таком?
– Расскажи, что знаешь?
– Карачун в своей банде держал только душегубов. Они не щадили ни богатых, ни бедных. Всех убивали через страшные муки. Зимой голых пленников привязывали к деревьям, летом сажали в муравейник.
Толмача передернуло. Сашка голос сделал еще более таинственным.
– Награбленное золото бандиты прятали в пещере. Когда один знаменитый колдун по просьбе окрестных жителей покончил с бандой и его главарем, он дал наказ: «Золото Карачуна не искать. А кто случайно найдет, пусть даже не дотрагивается… В этом случае надо возложить на себя крестное знамение и идти дальше своей дорогой, даже не оглядываясь».
Лес то становился дремучим, то резко обрывался и, тогда взору открывались виды на поля, луга, деревни. Иногда на взгорках стояли барские терема в два, а то и в три этажа.
Вокруг них суетилось много народу. И когда кто-то замечал редкий для таких мест караван повозок, то остальные тоже бросали свои дела и, прикладывая к голове ладони в виде козырьков, наблюдали за странными путешественниками.
Когда солнце стало клониться к западу, начали искать место для отдыха. С трех сторон кустарник, открытый спуск и внизу небольшая речка. Рядом большак, и, судя по лаю собак, где-то находилась деревенька. Разместились строго по военным правилам: в середине карета, вокруг оборона, за ней дозор и охранение. Командир стрельцов Ерема подошел к Александру и доложил о готовности отряда к отдыху:
– Слышь, Александр, – вдруг неожиданно вполголоса заговорил командир, – идем-то мы в мои родные места. Детство и отрочество прошли на берегу реки Поротвы в деревне Овчинино. Оттуда меня барин и забрал в Москву, как известного всей округе мастера кулачного боя. В те времена разошелся в столице Тимошка Анкудинов. Сам он колесил по Европам, а вот его банды именем несуществующего сына Василия Шуйского, бывшего царя, творили на Московии всякие безобразия. Стали набирать в стрельцы настоящих бойцов. Так я и прижился в Москве. Теперь мне в деревне и делать-то нечего. Родители померли, земля отошла к соседям, избенка, рассказывали, совсем завалилась.
– А в Москве-то как живется?
– Сперва тосковал, потом привык. Хочешь послушать про края, куда мы идем? Авось пригодится!
– Буду благодарен.
– Сей сказ неоднократно слыхал я от келаря нашего сельского храма. Мужик он был грамотный, очень книги любил. Соберет детвору и давай рассказывать быль и небылицы.
– Что же сказывал тот самый келарь?
– На Руси первыми городами были Ладога, Новгород и Киев. Киевскую Русь тогда хорошо знали в других странах и государствах. А те земли, куда мы держим путь, назывались Русь Залеская, потому что отделены были от Киева дремучими лесами. Народ, который здесь жил, назывался вятичами. Киевская рать двести лет ходила походами на Залесье, чтобы покорить эти земли и присоединить к себе. Но вятичи знали ратное дело. Могли маскироваться под деревья, уходить под землю. Идет киевское войско, а на него слева и справа летят стрелы и камни. Еще у них были пищальники, такая штука с четырьмя мехами и одной дудой. Ежели загудит, кто с ума сходил, кто в беспамятстве падал на землю, у кого кровь ручьем текла из носа и ушей.
