Она не знала, как вести себя с отцом. В последние несколько лет они почти не общались. Он проводил минимум шестнадцать часов в день в Терре+. Отец был бухгалтером. Какой бухгалтер работает так много? Эли хотелось бы знать, чем занимается отец, и в то же время она боялась этого знания. Он перестал ухаживать за собой. Вечно ходил в грязной одежде и мылся, кажется, только пару раз в неделю, а если и ел, то какой-нибудь тост или завалявшийся кусок пиццы, которую дрон доставил несколько дней назад и которая успела заплесневеть в холодильнике. Ему как будто было плевать на себя. И это пугало.
– Так в чем дело, пап? Тебе что-то нужно?
– Ты совсем не украсила свою комнату, – заметил он, игнорируя ее вопрос. – Когда я был в твоем возрасте, у меня все стены были в плакатах. И в фотографиях друзей. Я и призы получал, а потом выставлял на стеллаже. Ты можешь в это поверить?
– Призы за что? Как самый модный парень в школе?
Отец снова рассмеялся, и Эли невольно улыбнулась. Она не помнила, когда в последний раз в их доме звучал смех.
– Веришь или нет, но в те времена я и правда был стильный, – вздохнул отец. – Как дела в школе? С кем общаешься?
Его вопросы были странными. Поверхностными. Такие задают чужим, а не собственной плоти и крови, живущей с тобой под одной крышей. С одной стороны, Эли было приятно, что отец наконец проявил к ней интерес. С другой, это было на него непохоже. Эли не могла понять, куда он клонит.
– Общалась с моим другом Дэвидом, но теперь родители его переводят, – сказала она. – Считают, что в Вестбери его зомбируют, представляешь? Это ужасно несправедливо. Нас наказывают ни за что. Дети должны иметь контроль над своими кастами!
– Да, здорово, – невпопад ответил отец.
– Ты вообще слышал, что я сказала?
– Нет. Прости. Что? Твой друг собирается стать врачом?
– Пап, с тобой все в порядке? – прищурилась Эли. Отец рассеянно уставился в окно и не ответил. – Терра – папе. Прием. С. Тобой. Все. В. Порядке?
Его лицо стало растерянным, как будто он на мгновение забыл, что находится у нее в комнате. Потом рот отца растянулся в мечтательной улыбке, и Эли немного успокоилась. Но ненадолго. Пока он не заговорил.
– Я в норме, – сказал он. – Даже более чем. У меня появились новые друзья.
Он произнес это восторженным тоном, каким Дэвид Гудвин рассказывал про звезду реслинга Тайруса Джонса.
Эли приподняла брови.
– Новые… друзья? Откуда? Ты же не выходишь из дому.
– У нас… Скажем – у нас свой коллектив. В Терре+, – объяснил он. – Да, коллектив единомышленников.
– Коллектив единомышленников? Звучит как секта.
– Это не секта, – отрезал отец гневно. – Мы – люди, обеспокоенные тем, как изменился наш мир. Причем не к лучшему. Эта группа… она на многое открыла мне глаза, Эли.
– А мама знает про этих твоих… друзей?
На мгновение его улыбка исчезла, а когда он заговорил, слова посыпались резко и отрывисто.
– Нет. Твоя мать не знает. И я надеюсь, это останется между нами, пока не придет время.
– Пока не придет время? А откуда я узнаю, что оно пришло?
Отец опять улыбнулся и сказал:
– Поверь мне, узнаешь. И еще. Что бы ни произошло, я всегда буду тебя любить, дочь.
– Что бы ни произошло? Пап, ты меня пугаешь. Что с тобой такое? Кто эти люди?
Отец взял ее руку в свои и легонько сжал.
– Три-шесть-пять-два наступает. Он поручил мне миссию. После того как я ее исполню, ты меня больше не увидишь.
