И с воспитанницей ей повезло – Таня росла ласковой, покладистой, в меру балованной, в меру капризной. К ней Ариадна всегда могла найти подход. У нее была только одна проблема – отсутствие выходных. Но если разобраться, у мам выходных не бывало. Почему тогда у няни они должны быть?
Бабушка и та за все те годы, что Ариадна жила в чужой семье, хлопот ей не доставила. За одиннадцать лет лишь единожды серьезно заболела, но Ариадне не пришлось просиживать возле постели больной денно и нощно – старушку вовремя увезли в больницу на «скорой». Нет, она бабушку навещала ежедневно и передачи приносила, но это ей практически ничего не стоило – повар готовил что-нибудь вкусненькое, Федор отвозил ее до больницы и привозил обратно, а домработница соглашалась задержаться на часок, чтобы присмотреть за Танюшей.
В ее полном распоряжении находилась шикарная библиотека – родители Тани редко туда заглядывали, а также своя спальня в доме. В бабушкиной квартире ее комната была гораздо меньше – и та была не только спальней, но и гардеробной, и кабинетом, и библиотекой. А в коттедже у нее все отдельно.
Одним словом, у нее все складывалось слишком хорошо, чтобы жаловаться на жизнь. А если чем-то Ариадна бывала недовольна, ее бабушка говорила, что она зажралась…
Родители девочки как ни в чем не бывало объявились только в среду вечером. Они сбросили верхнюю одежду, пахнущую грибами и костром, прямо в холле.
– Мама, папа, – радостно заверещала Таня и, перепрыгивая через ступеньки, помчалась им навстречу. Она хотела обнять мать, запрыгнуть на отца, но те отстранились от нее.
– Угомонись, – недовольно поморщившись, хотя до этого улыбалась, попросила мать Тани. – Нам надо помыться, привести себя в порядок. Мы провоняли костром и лесом.
«Как можно провонять лесом?» – усмехнулась Ариадна. Она стояла на лестнице, сложив на груди руки, и внимательно наблюдала и своими работодателями и их дочерью.
– Где вы были так долго?
Таня, смеясь, продолжала прыгать вокруг родителей, но уже не прикасалась к ним.
– Есть одно прекрасное место, – ответил отец Тани и щелкнул ее по носу, – на берегу реки. Там в сосновом бору стоят деревянные домики – база отдыха. Мы провели на этой базе незабываемые дни, целую неделю находились в состоянии эйфории и ни о чем не думали.
– А я? Почему без меня?
Таня остановилась, перестав прыгать. Крепко зажмурив глаза, она пыталась сдержать слезы, но они безудержно потекли по щекам – родители отдыхали без нее, а обещали, что в отпуск поедут только с ней. Как так можно?
– Ариадна, немедленно уведи ребенка, – с истеричными нотками в голосе приказала мать Тани. Она с самого рождения дочери не выносила ее слез и плача – сама сразу начинала нервничать.
– Хорошо, Маргарита Павловна, – кивнула Ариадна и, держась за поручень, стала осторожно спускаться вниз – палка бы ей сейчас не помешала, чтобы отходить родителей Тани по спинам.
Ей самой хотелось кричать, истерить, говорить им гадости, они жестоко обошлись не только с ней, Ариадной, но и со своей дочерью. Могли позвонить, предупредить, она подобрала бы слова, успокоила бы Таню еще до их возвращения.
А они тоже хороши, особенно отец девочки – прекрасное место, незабываемые дни, состояние эйфории, другого ничего не мог придумать.
Она никогда не называла его по имени, ни вслух, ни в мыслях, не зная, как к тому обращаться – по паспорту он носил одно имя, на сцене же совершенно другое, а так как в компании его коллег-артистов она не бывала, то и не знала, как его обычно называли. Марина Ивановна обращалась к своему зятю исключительно по фамилии – Зюзин.
