Через несколько минут все было кончено. Он опустил ее на простыню и лег рядом. Попытался успокоиться. Кажется, все прошло почти нормально, если не считать этой неожиданности. Затем погладил ее по голове, испытывая к своей жертве какое-то чувство жалости и сострадания. Готов был даже заплакать от умиления, глядя на ее изогнувшееся тело. Он поднялся и начал одеваться, стараясь больше не смотреть на несчастную женщину.
Вытащил из-под нее простыню, сложил ее одежду и простыню в портфель, обувь выбросил куда-то вниз, а тело оттащил в угол и засыпал строительным мусором. Спустился вниз и направился к выходу. Уже на самой площадке его окликнул охранник, но Вениамин, ускоряя шаг, прошел дальше. Охранник посмотрел на спешащего мужчину и махнул рукой. Наверное, кто-то из проверяющих, задержавшийся на площадке. В последнее время их так много шныряет на стройке. А этот, в очках и с портфелем, видимо, начальник.
Вениамин спешил на вокзал. Через полтора часа поезд увозил его обратно в Россию. В купе рядом с ним оказалась семья, мать и двое маленьких детей – девочки-близнецы шести лет. Они весело щебетали и доверчиво льнули к незнакомому мужчине, рассказывая ему, что их старший брат Павлик совсем не слушается мамы и даже позволяет себе не завтракать по утрам. Мать, полная женщина лет тридцати пяти, ласково улыбалась попутчику.
– Дети сразу чувствуют хорошего человека, – убежденно сказала она.
Вениамин встал и направился в туалет. Вымыл руки, лицо, вытерся носовым платком и посмотрел на себя в зеркало. Снял очки, которые он надевал, выезжая в другие города, чтобы несколько изменить свой облик. Очки были с обычными стеклами, но облик менялся до неузнаваемости.
– Я превратился в психопата, – прошептал он, – в настоящего зверя. Это уже второй случай. Что дальше делать?
Вениамин боялся признаться даже самому себе, что ему понравился и этот опыт. Даже такой, не совсем обычный, к которому раньше он и не думал прибегать. Ему нравился сам процесс насилия, нравилось пробуждавшееся вожделенное чувство силы, когда все органы послушно и четко работают. Он тяжело вздохнул и тихо проговорил:
– Значит, нужно продолжать. Теперь можно искать и в «родных краях». Надо только тщательно все подготавливать, чтобы исключить всякую неожиданность. Хотя, наверное, все неожиданности исключить невозможно.
Вениамин вернулся в купе. В эту ночь он спал спокойно, словно ребенок. А утром чувствовал себя так хорошо, что уже не задавал себе тревожных вопросов.
Осмотр места происшествия в Павловске затянулся до полудня, после чего они сразу отправились в аэропорт, откуда должны были вылететь через Москву в Курган. Дронго недовольно поморщился при виде самолета, а устроившись в кресле, тут же попросил стюардессу принести ему немного коньяка. Сидевший рядом Резунов осторожно спросил:
– Не любите летать?
– Терпеть не могу, – признался Дронго. – Но что делать? Как попасть в Курган за один день? Возвращаться в Москву и потом трястись по железке два дня? У нас просто нет столько времени. Приходится терпеть.
В этот момент самолет довольно ощутимо тряхнуло. Он опять подозвал стюардессу.
– Принесите еще коньяк. – И добавил: – Боюсь, сегодня я буду нетранспортабелен.
– Ничего, – ответил Резунов, – мы все равно прибудем туда поздно вечером. Все наши мероприятия придется перенести на завтра. А Казбек Измайлович, кажется, заснул.
