Когда, покинув берега, мы плыли в край чужой,
оцепенением зимы объялся разум мой.
Спускалась ночь, качался борт, затягивало зрак…
Мне снился сон: моя страна погружена во мрак.
Мне снились те, кто дорог был в те золотые дни —
по одному, по одному срывались в тьму они.
И бешеный водоворот подхватывал и мчал,
и билась мутная волна о каменный причал.
Мне снилась череда разлук, тоскливый женский вой
и чей-то профиль в небесах светился надо мной;
холодный госпиталь в тифу, и вереница тел,
огни вокзала; снился брат, ведомый на расстрел.
И просыпаясь каждый раз, в зубах сжимая крик,
я ощущала, как разрыв немыслим и велик,
как молча уходя в закат, уносят корабли
невозвратимость и тепло утраченной земли,
как ноют где-то под ребром прошедшие года
и как наотмашь гулко бьёт словечко «никогда».
