- Вас никто не обидит. Пойдемте. – Терпеливо сказал он и кивнул на выход из кухни, где у проема стоял мрачный верзила и бледный Артем.
Да конечно, никто не обидит! А нахер я вам тогда нужна?! Чтобы эта мразь активнее косяки исправлял? Да он же мразь! Я не хочу за это платить! Я устала за это платить!
- Я могу применить физическую силу, но в наших с вами интересах сохранить нейтральные отношения. До утра хотя бы. – Проронил интеллигент, с тоской глядя в мои глаза.
Пиздец. Просто пиздец. Я метнула перепуганный взгляд на Артема, хмуро глядящего в пол, твердо сжав челюсть. Да он на меня забил! Причем давно! Мной его прессовать не получится, он даже думать не станет… Правда, глубокая морщина пролёгшая на его переносице, говорила о том, что этот урод все же что-то пытается сообразить. Конечно! Потому что ему тоже кранты, если не справится. За свою жопу он всегда переживает! Но тут расклад такой, что сначала со мной что-нибудь сделают, а потом только он выгребет. Но сначала я, типа в назидание Артему. А ему срать вообще на меня! Господи, и заднюю уже не дать, потому что дурочку изображала, беспокоящуюся за него, а если сейчас скажу, мол, что мне на него похер как и ему на меня, делайте что хотите, но с ним, а не со мной… У них вопросы возникнут уже ко мне. Это только против сыграет. Да что делать-то?..
Торопливо соображала, не забывая убедительно хлюпать носом и подвывать. Пришлось идти, потому что амбал, убито закатив глаза, направился ко мне.
Дом покидали молча и в тишине. На подъездной дороге у ворот два черных внедорожника, мне указали на самый ближний. Артем пошел к дальнему, мигнувшему ему фарами.
Интеллигент по джентельменски распахнул мне заднюю дверь и я забралась в теплый салон, старательно подвывая и трясясь. Но трясясь по настоящему.
- Как ваше имя? – Геннадий Викторович, севший на передние пассажирское, повернулся ко мне, пока амбал выруливал с подъездной дороги.
- Вика...
- А отчество?
- Евгеньевна.
- Виктория Евгеньевна, я убедительно вас прошу прекратить истерику. Никто вам ничего не сделает, если вы будете вести себя как адекватный человек. В противном случае вы продолжите путь в багажнике. В обездвиженном и замолчавшем состоянии.
- Отпустите меня, пожалуйста!.. – искренне попросила я, вытирая слезы.
- Виктория Евгеньевна, про багажник я совсем не шучу. – Он приподнял бровь, глядя мне в глаза и, дождавшись моего сдавленного кивка, вежливо улыбнулся. – Вот и отлично. – Повернулся к водителю и спросил ровно, будто бы ничего из ряд вон не происходило, - чего я там тебе рассказывал-то?
- Про Даньку, что нервы тебе трепет. – Так же спокойно отозвался амбал, будто меня в машине вообще нет и не было.
- Точно. Ну, я у этого лоботряса и спрашиваю, куда он хочет. Никуда, в бизнесмены податься решил, желторотый. Сказал ему, что в ад нырнуть он всегда успеет и раз образование получать не желает, то в армию его отправлю и отмазывать не буду. Он мне, знаешь, что заявил? Что сам договорится. Я посмеялся и сказал, что со сломанной челюстью не особо-то разговаривать получится не то, что договориться. Так что он теперь в отчаянии и грудь колесом не выпячивает. Думает, что сжалюсь и передумаю, наверное.
- Правда отправишь? – Амбал зевнул, выезжая на трассу, бросил взгляд на кивнувшего Гену и рассмеялся. – Да, ладно, Ген! Ты эту армию видел? Детский сад. Иринкин сын в том году ходил, она надумала квартиру продавать. Сын в ней прописан, нужны его закорючки в бумагах. Приехали они в его часть, им на КПП говорят, мол, ждите, тихий час у них. Тихий час, прикинь! Ладно, ждут в машине. Потом снова на КПП подходят, им говорят, что их роту на концерт отправили, ждите когда вернутся. Вот это сила и мощь российской армии. Тихий час, концерты, телефоны в свободном доступе... Ну, смысл его отправлять?
