– Защищаешь от кого? – не поняла я.
– От всего. И, в первую очередь, от себя самой.
– Что ты имеешь в виду?
В голове моей разлилась неприятная вибрация, заставившая меня буквально подпрыгнуть. Я растерянно смотрела на парня передо мной, пока через несколько секунд не вспомнила, что это все значит.
– Что случилось, Киара?
– Кажется, мне звонят, – я подняла руку и посмотрела на часы, как я прозвала местное средство связи, крипт, заключавший в себе схожие со смартфоном качества. В голове возник образ улыбающейся мамы, высветившийся как «Ниан Стратим».
Я только несколько раз пользовалась этим прибором, оставляющим впоследствии такое ощущение, будто в твоей голове побывал кто-то посторонний и совсем там не нужный, но до сих пор до конца не разобралась в правилах пользования.
Поэтому сказала вслух:
– Э… мама? Ответить? – вроде гаджет меня понял, так как тут же раздался мелодичный голос матери.
– Привет, Киара.
– Здравствуй… те.
– Завтра мы уезжаем, поэтому хотелось бы видеть тебя сегодня на ужине.
– Ладно.
– Хорошо. Увидимся на ужине.
– Ок.
– Что?
– Хорошо.
Образ растворился, принося мне облегчение. Я и на Земле не очень любила телефонные звонки, а тут прямо в голове. Настоящее нарушение личного пространства именно это, а не то, что тут внесено в свод законов, типа дружеского рукопожатия.
– Киара, а ты в курсе, что разговаривать можно мысленно, не посвящая посторонних в свои личные переговоры? – подал голос ухмыляющийся Алекс.
– Надо привыкнуть. Родители завтра уезжают. Есть еще вопрос, который меня мучает.
– Давай, – вздохнул парень.
– Почему в вашем высоко-цивилизованном обществе такие варварские методы обращения с преступниками?
Алекс оглянулся по сторонам, оторопев от моего заявления.
– Сколько я просил тебя быть сдержанней. Если бы здесь был кто-то другой, то скоро ты снова общалась бы с нейром, несмотря на закон Борна. Я тебе скажу один секрет. Не то чтобы у нас демократия в человеческом понимании. Ты можешь изучить материалы по истории, тогда тебе все станет ясно.
Вот тебе раз. Идеальное общество. Наверное, все не идеальные отправляются к нейрам.
– То есть, у вас нет свободы слова, – уже тише сказала я, наклонившись к нему.
– Есть, если оно не противоречит закону. И не у вас, а у нас. Здесь твое место.
– Как это, не противоречит? – по поводу моего места я даже спорить не стала.
– Ну, например, сейчас ты критикуешь одну из основ нашей системы. Ты не относишься с уважением к механизму, выработанному веками. Посмотри, как вокруг все стабильно. Нет войн, болезни побеждены, нет нищих, все одеты, никто не голодает, преступность сведена к минимуму, наука процветает. Все это достигнуто при современном политическом укладе. Может быть, чтобы жить хорошо, людям не нужна демократия?
– В твоих словах есть доля правды, если все на самом деле так, как ты описываешь, но сама ситуация с Солнечной системой подрывает твою теорию! Это неправильно! Как неправильно переделывать людей в то, чем они не являются при рождении. Это кощунство! Сами законы бытия подрываются таким образом. Делать с живым разумным существом такие вещи ужасно! Я убила множество нейрофагов, которые еще имели возможность вернуть личности после истечения срока и жить дальше, поэтому не удивляйся, что я чувствую вину за загубленные жизни. Но настоящая вина в этом не моя, а вашего политического строя.
– Таковы законы. Нейрофагами становятся только самые отъявленные нарушители. В некоторых странах Земли их казнят. У нас же им дают возможность пройти естественный отбор. Если он выживает, то становится иной личностью, обретает новую жизнь, лишившись качества, за которое попал на конвейер.
