– Вы в порядке? – снова спросил мужчина.
– Да, – ответила я, уже забыв, о чем он спрашивал.
Мужчина удалился, ни слова не говоря. Я заметила блеск обручального кольца у него на пальце. Во рту я ощутила горечь. Я медленно поднялась и пошла к своей машине.
Посылку принесли через три дня после моего визита к доктору А.
Эмиссар позвонил мне в дверь спозаранку. Я увидела его в окно и задрожала от страха, но потом, когда набралась мужества и открыла ему, он не стал меня арестовывать и вообще ничего не сказал, а просто кивнул и вручил мне коробку. При свете дня трава у дома казалась свежеокрашенной. Итак, сделку отменили. Я поняла, наверное, впервые в жизни, что назад пути нет, что я запустила механизм, который уже не остановить.
Я выложила содержимое коробки на пол в гостиной и некоторое время смотрела, не шевелясь. Маленькая палатка, раскладная палатка-автомат, которую не надо ставить, вбивая в землю колышки и натягивая тросики, а можно просто встряхнуть, и она сама раскрывается, точно зонтик. Подробная карта страны, восемь пачек лапши и четыре упаковки сушеного мяса, йод в таблетках, небольшой нож и пистолет – с виду очень старый, даже старинный. Аксессуары для выживания в дикой природе. Я убрала все обратно в коробку, коробку вложила в рюкзак и оставила в гостевой спальне, на кровати, где рюкзак лежал на покрывале, сияя красным нейлоновым боком. В тот день я раза четыре залезала в рюкзак удостовериться, что мне это все не приснилось.
Что ж, по крайней мере на сей раз мне дали палатку, хотя остальные вещи имели символическое значение.
Итак, я снова отправляюсь в путешествие. Меня ждет большое приключение.
– Никто со мной так еще не поступал! – воскликнул Р в ресторане, когда я сообщила ему новость.
Прошло две недели с тех пор, как мы виделись в последний раз. Я скромно жевала свой стейк и не сразу ответила. У меня пробудился вкус к тяжелой пище, богатой железом, к мясу с кровью.
– А ты всегда этого хотела, не правда ли? – укорял он меня. – Тебе хотелось понять, какие при этом возникают ощущения.
Какие там ощущения: холодный электрический разряд. Ноющая боль в теле. Я была как птица, которую необъяснимым образом тянуло к земле. Белая птичка с мягким оперением, намного красивее, чем я могла бы представить себя в своих мечтах.
– Не устраивай сцену! – сказала я. Мне просто хотелось поставить его в известность.
И зачем только я ему сказала? Уж и не помню, чем я руководствовалась. Привычная жизнь разваливалась на глазах. Золотой попугай в клетке пронзительно вопил в углу. Черный рояль. Рядом околачивалась официантка в темно-синем фартуке.
– Все хорошо? – поинтересовалась она, и Р отогнал ее взмахом вилки. Лицо у него было хмурое и недоброе.
– Зачем? – спросил он. – Это все, что я хочу узнать. За-чем?
Но я не могла во всеуслышанье рассказать о своем желании – не могла выпустить его на свободу и наблюдать, как над ним издеваются, сбивают влет, словно оно стало темой общественной дискуссии. Это не было чисто теоретической конструкцией, это была хрупкая бессловесная часть меня, и я не имела языка, чтобы обратить ее в слова.
– Значит, ты так и будешь сидеть и молчать? – злобно процедил он. – Ты даже не попытаешься объяснить мне свой поступок?
– Ты не поймешь, – отозвалась я.
– У тебя аффект, – сказал он.
– Ну, раз ты так считаешь…
Я уже поняла, что какой бы аргумент я ему ни предложила, он его не убедит: ведь я была синебилетница!
