– Ну, – промямлила я, – всякое случается, вы не расстраивайтесь, пообтешется.
– А еще у нее, наверное, куча бедных родственников, – тихо добавила Маша, – полезут изо всех щелей, как тараканы. Это сейчас она блеет: «Сирота я», – а потом отовсюду попрут двоюродные, троюродные, седьмая жена пятого дедушки. Запоют: «Дайте водички попить, а то так есть хочется, что переночевать негде!»
– Ни в коем случае! – с жаром воскликнула я. – Никого не пускайте.
Маша отшвырнула окурок.
– Павлик Марийку обожает, я сыну не хочу неприятности доставлять. Нет, просто куплю им квартиру и отселю.
Я кивнула. Похоже, это единственно правильное решение…
– Экие вы, москвичи, встрепанные, – вклинился в мои воспоминания голос смуглянки, – чего так пугаться? Одна я, с дитем, родственница вашей соседки. Неужто воды жаль?
Внезапно из кулька донесся сердитый плач. Внутри красивого конверта оказалась не деревяшка, а самый настоящий, похоже, сильно проголодавшийся младенец. Мне стало стыдно. Действительно, мы слишком подозрительны и даже жестоки друг с другом. Лет двадцать тому назад небось…
– Входите, – пригласила я, – идите по коридору прямо. Там кухня, а ванная слева.
– Ну спасибо тебе, – обрадовалась гостья.
Ловко выскочив из куртки и сняв сапоги, она быстро проследовала в ванную комнату, положила кулек на стиральную машину, размотала одеяльце, пеленку, и я увидела довольно толстого бутузика в памперсе.
– Где помойка? – деловито осведомилась мамаша, стаскивая с ребенка бумажные штанишки.
– Ведро на кухне под мойкой.
– Пригляди за дитем, – попросила цыганочка, – выкину лучше прямо на лестнице, в мусорник, а то вонять будет.
Я кивнула, гостья, взметнув юбкой, унеслась, мы с младенцем остались вдвоем. Собственных отпрысков у меня нет, Лизу и Кирюшу я воспитываю не с пеленок, поэтому возраст щекастого существа определить не смогла. Может, ему два месяца, а может, все шесть. Одно ясно точно – передо мной девочка, чистая, ухоженная, хорошо кормленная. И, похоже, у нее отличный характер. Увидев незнакомую женщину, она не стала рыдать, лежит себе, улыбается, в больших голубых глазенках нет ни одной слезинки. Неожиданно малышка вытянула вперед ручонки и отчетливо сказала:
– Гу-гу.
Я умилилась и ответила:
– Агу-агу.
Кроха заулыбалась и быстро задвигала ручками в разные стороны.
Цыганка вихрем прилетела назад, неловко замотала малышку в пеленку и попросила:
– Дай кипяточку.
Мы переместились на кухню.
– Галя, – неожиданно сказала гостья, наливая в бутылочку горячую воду.
– Что? – не поняла я.
– Зовут меня Галя.
– Очень приятно. Евлампия, – кивнула я.
– Спасибо тебе! – с чувством воскликнула Галя, покормив дочь. – Пойду.
– Можешь посидеть, подождать, пока кто-нибудь домой вернется, Павлик или Марийка, – предложила я.
– Не, я поеду к тете Лене, – мотнула головой Галя, – в Москве у нас много своих. К Марийке позже приду.
Уже дойдя до двери, Галя вдруг притормозила.
– Хочу тебя отблагодарить. Моя мама – цыганка, Софией зовут, лучше всех гадает, будущее видит. К ней бог знает откуда приезжают. Вот и ко мне дар частично перешел. Хочешь погадаю?
– Спасибо, не надо.
– Бесплатно!
– Все равно не хочу.
– Не обману, расскажу правду.
– Нет, нет, я обойдусь.
– Хочу тебя предупредить.
– Давай лучше прощаться, – не дрогнула я, – уж извини, я не верю предсказаниям.
Но Галя, не слушая меня, принялась тараторить:
– Было у тебя счастье, да ушло. Взмахнуло крылом и улетело, упустила ты свою судьбу, живешь чужой жизнью. Но испытания только начались. Ждет тебя много горя, беда впереди…
