– Не только ночь, но и день. Сейчас шесть часов вечера, – укоризненно заметила цыганка.
Постепенно испуг покинул Максима. Перед ним была не страшная ведьма, какую он представлял еще недавно, а довольно-таки милая старушка. Она тем временем, подойдя к столу, взяла лежащий на нем бумажный сверток и направилась к камину. Напротив, входной, как решил Максим, двери, в стене, он только заметил, потрескивая дровами, находился маленький камин. Подойдя к нему, цыганка бросила сверток в огонь.
– А что это вы бросили? – безо всякой задней мысли, забыв удивиться текущему времени, спросил Максим.
– Деньги, – легко ответила милая старушка, – хоть на улице и тепло, у нас все время сыро тут, приходится топить.
– Деньги? Забавно. – Максим удивился этому факту и, решив продолжить в том же ключе, спросил дальше: – это я столько без сознания был? Что ж за злодеи меня так пригрели?
– Злодей тут только один, это ты сам. Что ж ты милок, думаешь, что это от удара ты столько пролежал, хотя, не похоже это на удар, я уже говорила. Эх, дорогой мой. Да ты сознания лишился на несколько мгновений, а уж не помнишь ничего. Головку твою дурную я примочками быстро выходила от удара, как ты думаешь, а вот спал ты так долго, потому что снадобье мое действовало, пока вся дурь из тебя не выпотела, да не вытянулась. Тебе, мил человек, зелье пить не следует. Не умеешь, поди.
– Да уж, что правда – то правда, не умею, – огорченно согласился Максим и добавил не без удовольствия: – но люблю.
– Эх, дурья башка.
– Это вы про мою? А что в ней такого? – Максим продолжил удивляться и, вспомнив предыдущие встречи, поинтересовался: – А мы, ведь, уже встречались, вы мне что-то такое говорили, только я ничего не понял…
– Конечно, где ж тебе понять, когда ты под хмельком, – с укором, но необидно ответила цыганка. – Не буду я тебе ничего сейчас говорить, не время, своих забот хватает.
Максим вдруг проникся какой-то непонятной привязанностью к этой бабушке. Чем-то теплым и загадочным веяло от нее. И это, несмотря на то, что цыгане, особенно цыганки, особенно старые, те, что постоянно норовят вам погадать, вызывали в нем исключительно негативные эмоции.
Он очень хорошо запомнил один случай из своего школьного детства. Как-то в электричке, подъезжая к своей остановке, он вышел в тамбур и наткнулся там на трех пожилых цыганок с огромными тюками. Они, собираясь выходить, выстроились перед дверьми. Максим встал за ними. Тут одна из цыганок обернулась и попросила его помочь вынести вещи. Максим легко подхватил в обе руки два самых больших тюка и на остановке вытащил их из вагона. «Спасибо тебе, сынок» – сказала цыганка. И, как только он поставил тюки на землю, схватила его за руку, развернула ладонь, и, взглянув на нее на мгновение, произнесла: «Тяжелая судьба тебя ждет, сынок, тяжелая. Несчастная». После чего отвернулась, и, взяв вещи вместе со своими попутчицами, отправилась прочь. С тех пор свою судьбу, жизнь свою он считает, если уж и не настолько тяжелою и несчастной, то, уж во всяком случае, неудачно сложившейся, и винит в этом не иначе, как цыганку, предрекшую ему бесконечные невезения.
Подумав об этом сейчас же, он не преминул спросить, как бы издалека:
– А вы, как бы это сказать, врач?
– Да уж как тебе будет угодно.
– Значит, не врач, а… А вы гадаете по рукам там, по… как там еще?
– Сколько ж тебе лет?
– Мне скоро двадцать семь, а что, вы этого по моему виду определить не можете, вы же… А что?
