Сердце болезненно сжалось в груди. Боги, да ведь даже отец не смог довести Кэссиэна до подобного состояния, что же с ним все-таки случилось? Все ведь было так хорошо! Душа разрывалась на части от сочувствия к парню, но задать вопрос ему я не осмеливалась, оставался лишь портрет.
– Меня всегда учили, что говорить о людях дурной тон, но смею надеяться, вы простите мне сегодняшнюю слабость. Леди Норфлок, вам поразительно не повезло с мужем. Более жестокого и ужасного человека я не встречала за всю свою жизнь. Он плохо обращался с вами и дико несправедлив к своему сыну. Ну, не глупец ли? – я всплеснула руками, выдержала паузу, будто нарисованная женщина в самом деле мне отвечала, а потом продолжила. – Впрочем, когда боги лишают нас чего-то одного, то награждают другим. И в вашем случае наградой стал прекрасный сын.
Сначала мой голос испуганно дрожал, даже пара глотков спиртного не смогли полностью унять тревогу, но стоило вспомнить холенное, искаженное презрением лицо Норфлока-старшего, как моего страха как не бывало. На смену ему пришла ярость, обжигающая и кипучая.
Из груди Кэссиэн вырвался то ли рваный смех, то ли судорожный вскрик.
– «Прекрасный сын»? Да если бы этого было достаточно, мы бы сейчас не с картинкой на стене говорили, а с живым человеком!!! Нет, Санви, не говори о том, чего не знаешь. Судишь о моем отце по одному лишь подслушанному разговору. О моей матери – по этим фотографиям. Обо мне – по Отступник знает по чему! Неужели ты так и не уяснила, что не стоит делать поспешных выводов?!
Выдержать взгляд Кэса оказалось тяжело. Если раньше его глаза напоминали угли в костре, то теперь в карих глазах плясало самое настоящее пламя, темное, опасное, сжигающее все на своем пути. Резкий смех ударил по и без того натянутым нервам. В горле окончательно пересохло, я даже бросила взгляд на бутылку, но тут же помотала головой. Нет уж, пусть хоть один из нас будет трезвым.
– Я сужу по тому, что вижу, – в то время, как парень почти кричал, я старалась говорить спокойно, не давая воли лишним эмоциям. – Мне искренне жаль твою мать, да и твой отец наговорил достаточно, чтобы я сделала выводы. Или ты согласен, будто я только и думаю, как бы залезть к тебе в постель и выпросить амнистию для своей семьи?
Говорить такие вещи было почти физически больно, но я знала, что если промолчу сейчас, потом станет непоправимо поздно. Такие узлы следовало рубить сразу, не давая им возможности затянуться петлей на шее.
– А по поводу тебя… В чем я не права?
Я заставила себя смотреть Кэсу в лицо, старательно ловила его взгляд и пыталась передать свою невесть откуда взявшуюся решимость.
Ведь что бы он ни сказал, я была уверена, что не изменю мнения.
В конце концов, пусть парень сделал все, чтобы разрушить мою жизнь, но он же и остался рядом со мной, помогая выстроить что-то новое на оставшихся руинах.
– Да во всем! – почти прорычал он.
Должно быть, в какой-то момент его эмоции окончательно взяли вверх, потому что воздух в комнате погустел, стало тяжело дышать. На лбу выступили капельки пота, взгляд рвано дышащего блондина ударил острым клинком. Кэс шагнул вперед, нависая надо и давя исходящей силой.
Кажется, он хотел, чтобы я испугалась. Чтобы дрогнула, все-таки поддалась эмоциям и позорно сбежала. Оставила его одного, позволив упиваться своими болью и ненавистью. Только вот пугать меня оказалось поздно.
