Следует отметить, что для установления личности дежурный фельдшер Ч-ва и санитар П-в осмотрели карманы и личные вещи Бондаренко, о чем составили соответствующий протокол.
Бондаренко был одет в импортные джинсы «RIFLE», фиолетовую болоньевую куртку, вязаную трикотажную спортивную шапку и высокие кроссовки отечественного производства. В карманах находились два носовых платка (один со следами крови), полупустая пачка «Родопи», коробок спичек с надписью синей шариковой ручкой «743–642», 7 рублей и 36 копеек мелочи, откомпостированные и целые трамвайные абонементы, крошки от сухарей или хлеба и два гитарных медиатора, зелёный и фиолетовый.
Небольшую сине-белую сумку передала врачам пожилая соседка Бондаренко по автобусу. Она же сообщила, что он подсел на автобус в районе села Т., был очень разговорчив и весел. Сознание же потерял, скорее всего, в районе станции Д., куда автобус заехал, изменив маршрут в связи с объездом аварии на трассе М – Ч.
Соседка считала Бондаренко спящим, пока он не навалился на нее на повороте дороги практически на въезде в город N.
В сумке лежала пустая белая пластмассовая фляжка, туристический топорик в чехле и небольшой, но тяжелый, перемотанный синей изолентой полиэтиленовый пакет.
Размотав пакет, Ч. и П. обнаружили два цилиндрика царских червонцев (общим числом 14), скрепленных той же изолентой, и золотую брошь с большим зеленым камнем.
В боковом плоском кармане сумки лежал свернутый вчетверо тетрадный листок со следующим текстом:
В отдел милиции УВД города N
От Бондаренко А. И.
Заявление
Мною, Бондаренко Александром Ивановичем, сегодня, 15 октября 1984 года в районе озера Ч. был найден клад. Прошу принять его надлежащим образом и выдать причитающееся мне вознаграждение в 25 % от его рыночной стоимости.
С уважением, А.Бондаренко[6]
Поколебавшись, фельдшер вызвала врача С-ву, а та, вникнув в ситуацию, сразу же позвонила брату, работавшему в местном управлении КГБ СССР.
Через несколько часов с медиков были взяты показания и подписки о неразглашении.
Ошарашенный и бледный Бондаренко не смог ничего объяснить ни врачам, ни товарищу в штатском, представившемуся Николаем Ивановичем. Он не помнил никаких событий за последние три дня, не признавал предметы из свертка, не мог объяснить цель своей поездки, время, место и причину написания заявления. Родители о поездке сына ничего не знали. Показали, что с утра и накануне он чувствовал себя хорошо, хотя и был как-то особенно весел и жизнерадостен. Отец, шутя, предположил, что сын очередной раз влюбился. Хотя младший брат Леонид, 1976 года рождения, в беседе с доктором (а именно так представился Николай Иванович) сообщил, что «Сашка последнее время был очень странный, а сейчас обычный». Пояснить же, что именно показалось ему странным, брат не смог.
С Бондаренко взяли объяснение, якобы в милицию, вернули все вещи кроме золота и… выписали домой, обязав впрочем пройти внеочередную комиссию в знакомом ему по спорту врачебно-физкультурном диспансере. А именно – в понедельник в 15–00. После учебы, и перед занятиями в спортзале.
– Мам! Зачем ты так с ним? Конечно, слышал! Он же не вечный, ты понимаешь – он же не всегда будет рядом. По статистике мы, мужики, до пенсии не доживаем. Пару лет. Я не каркаю, мам. В газете было написано… какой-то. Представляешь, несколько десятков лет жить одной? Мы вроде и рядом, а все равно сами по себе… У нас же с Лёнькой свои семьи будут. Пожалей ты батю, он ведь все для нас… Я сегодня не пойду никуда вечером, мне никуда не надо, не хочу, слышишь? Ты попроси его остаться, потом съездит, ведь на самом-то деле не к спеху, да? Посидим, поговорим, а?
