Система мира - страница 27
– Рискуя показаться педантом, говорящим очевидное, – сказал мистер Тредер, – предположу, что мою багажную телегу взорвали.
Даниель несколько раз подбросил шестерёнку на ладони и убрал в карман.
– Без сомнения, ваша гипотеза выдерживает проверку тем, что мы называем бритвой Оккама.
Мистер Тредер был на удивление весел. К слову, и Даниель, весь день пребывавший в отвратительном расположении духа, ощущал сейчас странную лёгкость в голове. Он обратился к Анри Арланку, который подошёл, весь чёрный и вытирая с рук кровь:
– Мистер Арланк, если вы не ранены, не затруднит ли вас взять метлу и замести мои вещи в дом?
Тут уж мистер Тредер рассмеялся по-настоящему.
– Доктор Уотерхауз! Если позволите мне откровенность, я тревожился, что ваш енотовый мех станет посмешищем лондонских модников. А так упомянутому одеянию не дали даже въехать в ворота Сити.
– Это сделал кто-то очень молодой, – предположил Даниель.
– Почему вы так думаете, сэр?
– Я ни разу не видел вас счастливее, мистер Тредер! Только очень мало живший человек мог вообразить, что взрыв произведёт впечатление на джентльмена ваших лет и опыта.
Мистер Тредер перестал похохатывать и на несколько мгновений умолк. Со временем он снова повеселел, но не прежде, чем на его лице последовательно сменились растерянность, изумление и даже гнев.
– Я собирался сказать то же самое вам!
Его не так потряс взрыв, как предположение, что мишенью мог быть он сам. Новая волна удивления и сдерживаемой досады прокатилась по его лицу. Даниель смотрел, как зачарованный: у мистера Тредера всё-таки обнаружились черты лица, причём весьма выразительные.
Под конец он мог только рассмеяться.
– Я собирался выразить своё возмущение, доктор Уотерхауз, тем, что вы вообразили, будто взрыв имеет касательство ко мне. Однако я не могу бросить в вас камень, ибо повинен в том же грехе.
– Вы решили, что это из-за меня?! Но никто не знал, что я приезжаю! – сказал Даниель, правда, не вполне твёрдым голосом, потому что вдруг вспомнил пиратов в заливе Кейп-код и то, как Эдвард Тич, буквально исходя дымом на юте «Мести королевы Анны», требовал его по имени.
– Никто, за исключением всей команды корабля, высадившего вас в Плимуте, а он уже наверняка в Лондоне.
– Однако никто не знал, как я приеду в Лондон!
– Кроме совета директоров и большинства пайщиков товарищества совладельцев машины по подъёму воды посредством огня. Не упоминая уже вашего гаранта. – Мистер Тредер внезапно просветлел лицом и добавил: – Возможно, вас хотели не напугать, а убить!
– Или вас, – возразил Даниель.
– Любите ли вы пари, доктор Уотерхауз?
– Меня учили, что они – мерзость. Однако моё возвращение в Лондон доказывает, что я человек падший.
– Десять гиней.
– Что убить хотели меня?
– Именно так. Ну что, доктор Уотерхауз?
– Поскольку жизнь моя и так на кону, глупо мелочиться из-за десяти гиней. Идёт.
начало февраля 1714
Даниель в Крейн-корте
Но что за причина, что такой прекрасный человек провёл дни свои во тьме?
Джон Беньян, «Путь паломника» [2]
ПЕРВЫЕ ДВЕ НЕДЕЛИ, проведённые Даниелем в Королевском обществе, не могли сравниться по яркости с грандиозным зрелищем, возвестившим его прибытие. Возбуждение, связанное с пережитым страхом, заставило его помолодеть на полстолетия. Проснувшись на следующее утро в гостевой мансарде, он обнаружил, что возбуждение рассеялось, как дым от взрыва, а страх остался, словно чёрные отметины на мостовой. Болела каждая косточка, каждый сустав, будто все удары и потрясения с того самого дня, как Енох Роот переступил порог его института, не проявлялись сразу, а записывались в долговую книгу, и теперь предъявлены скопом, с грабительскими процентами.