Система «Морской лев» - страница 8

Лодка уже подходила к Заозерской губе, в глубине которой располагалась база подводных лодок. Неподалеку от нее вырос небольшой городок – Заозерск, где Захарова ждала его жена Надежда. И вот уже виден знакомый пирс, откуда его лодка отходила на учения: все вокруг говорило Захарову о том, что подходит к концу, быть может, последний морской этап в его жизни. И ему уже казалось, что вот-вот и время для него замрет навсегда, и он невольно возвратился в прошлое, когда все еще только начиналось, когда жизнь изобиловала непредсказуемостью и неизвестностью будущего, когда мир еще был полон загадок.

Родился Захаров в провинциальном городке Рыбинске за год до смерти «великого вождя советского народа» товарища Сталина. Жили они с матерью и бабушкой. А на все вопросы Ивана об отце Нина Игоревна, сильно смущаясь, с улыбкой отвечала: «Наш папа далеко, но, когда ты вырастешь, он приедет и сам тебе обо всем расскажет». Но отец так и не приезжал, а в четырнадцать лет Иван случайно узнал от бабушки, что его отец был какой-то заезжий москвич, а где он и что с ним сейчас, никто не знает.

Свою мать Захаров помнил как жизнерадостную, никогда не унывающую женщину. Работала она терапевтом в местной поликлинике, зарабатывала мало, поэтому жили скромно. Был у нее брат Федор, который иногда приезжая к ним и помогал деньгами,. Он служил на Северном флоте на подводной лодке главным инженером. Приезд дяди для Ивана всегда был праздником, от него Захаров и заразился любовью к морским приключениям, а прочтя книги Жюля Верна «20000 лье под водой» и Григория Адамова «Тайна двух океанов», казалось, окончательно решил стать подводником. Нина Игоревна только радовалась этому и всячески поддерживала его увлечения.

Она записала сына в судомодельный кружок, тратила деньги на книги по судомодельному спорту и о морских приключениях. А дядя на один из его дней рождения привез ему комплект морской формы юнги, и все вроде бы складывалось как нельзя лучше. Но вот Захарову пошел шестнадцатый год, и он как-то охладел к морской романтике. Почти все его сверстники стремились к самостоятельности, и он, не став исключением, стал всерьез подумывать о том, чтобы пойти работать на завод учеником токаря. Узнав об изменении планов сына, Нина Игоревна очень испугалась (мечта Ивана стать моряком-подводником захватила и ее), поэтому, не раздумывая ни минуты, она срочно написала Федору, рассказав ему о случившейся беде. Благо брат учился в Московской академии имени Фрунзе, он тут же приехал, и они вместе с большим трудом уговорили Ивана закончить десятилетку и поступать в Высшее военно-морское училище подводного плавания имени Ленинского комсомола. Спустя два года Иван сдал выпускные экзамены и отправился в первый свой самостоятельный полет в Ленинград.

На небольшом карнизе скалы как-то неуютно разместилась массивная постройка беркута из веток шиповника и сучьев березы. На ее краю сидела пара взрослых птиц, их единственный птенец уже сбросил шелковистый пушок, покрывшись черно-бурой окраской. И как напоминание о его недавнем детстве остался лишь белый цвет на хвосте.

Лето подходило к середине, и в это время наступала пора птенцу начинать самостоятельную жизнь – ему предстоял первый полет. Но еще вчерашний малыш не спешил покидать родительское гнездо, несмотря на то что они его не кормили уже целые сутки. Первым не выдержал долгого ожидания отец: спрыгнув на дно многолетнего жилища, он стал вынуждать птенца подняться наверх к матери. Птенец упирался, жалобно клокотал, но все же ему пришлось подчиниться. Из гнезда ему открылся не очень впечатляющий вид: справа и слева закрывали обзор такие же обрывистые скалы, как и та, на которой находилось гнездо. Сидя на краю, он вертел головой в разные стороны, не решаясь его покинуть. Вдруг мать неожиданно сорвалась вниз, птенец посмотрел ей вслед и жалобно закурлыкал, и тут отец, воспользовавшись его отвлеченностью, столкнул птенца. И прежде чем тот успел понять, что происходит, у него инстинктивно раскрылись крылья, его тут же что-то подхватило и понесло. Он пролетел между двух скал, поднялся на несколько метров выше, увидев с высоты открывшуюся его глазам долину. Воздушные потоки нежно ласкали его тело, птенец почувствовал огромный мир, ему хотелось вместить в себя все необъятное пространство, он даже раскрыл клюв, и тут невольно из его груди вырвался звонкий свист счастливого полета.