Оказавшись в безвыходной ситуации, Шэнь Цинцю слегка отклонился в сторону и поймал лезвие меча голой рукой.
Оно тотчас впилось в ладонь, но Шэнь Цинцю не разжимал пальцы, не давая мечу продвинуться ни на полцуня. Кровь не то что закапала – хлынула потоком, окрасив ярко-алым полы одежды Шэнь Цинцю и изумрудную траву под ногами.
Теперь-то он наконец смог прочувствовать на собственной шкуре, какую боль испытал Ло Бинхэ, схватившись за его меч.
Шэнь Цинцю вскинул голову, его глаза покраснели, а зрачки резко сократились.
«Вот уж не думал, что те “прихвостни”, о которых обмолвился Тяньлан-цзюнь, окажутся этими двумя».
Из-за старого скрюченного дерева вышли двое.
Вернее, одна – второго выкатили на конструкции наподобие инвалидной коляски.
Коляску толкала красивая женщина с тонкой талией и роскошными формами. Хоть сидящий был укутан в одеяло из грубого войлока так, что на виду оставалась лишь голова, Шэнь Цинцю хватило и этого, чтобы тут же его узнать.
Зажатый в его пальцах меч продолжал с неимоверной силой напирать вперёд, но Шэнь Цинцю не ослабил захвата, хоть лезвие раскроило его ладонь до середины.
Несмотря на чудовищную боль, ему удалось не только сохранить бесстрастное выражение лица, но и изобразить фальшивую улыбку:
– Госпожа Цю, старый глава Дворца, надеюсь, у вас всё благополучно.
В ответ на его любезное обращение глаза Цю Хайтан полыхнули лютой ненавистью. Мотнув головой, старый глава Дворца прохрипел:
– Взгляните на меня, глава пика Шэнь, разве по мне похоже, что я благополучен?
«Это же просто вежливое приветствие – не стоит воспринимать мои слова столь буквально», – усмехнулся про себя Шэнь Цинцю.
Однако, обдумав ситуацию, он и сам понял, насколько неуместно прозвучала эта фраза. Прежде старый глава Дворца являл собой безупречный образ праведного совершенствующегося – при их первой встрече на собрании Союза бессмертных, а также в Цзиньлане, где между ними случилась злосчастная размолвка, его облик и манеру держаться отличало неизменное благородство. Теперь же некогда тщательно ухоженная белоснежная борода сделалась засаленной и спутанной, лицо иссохло и посерело, словно старик уже успел побывать на том свете, а морщин стало больше, чем на коре узловатого дерева за его спиной.
– Должно быть, вы диву даётесь, как я дошёл до подобного состояния, – мрачно заключил старый глава Дворца, верно истолковав выражение лица Шэнь Цинцю.
«И что же, если я скажу, что мне это ничуть не интересно, вы отпустите нас с миром?» – подумал Шэнь Цинцю, вслух же он ответил:
– Вашему покорному слуге доводилось слышать, что старый глава Дворца удалился от дел, дабы отправиться в странствия.
– Отправиться в странствия? – ухмыльнулся старик. – И вы этому поверили? Хотел бы я знать, хоть кто-то из адептов дворца Хуаньхуа – да вообще хоть кто-нибудь из мира совершенствующихся – поверил в эти выдумки? Хотите знать правду – спросите своего славного ученика.
Шэнь Цинцю в самом деле понятия не имел, что с ним случилось, уяснил лишь, что старый глава Дворца жаждет поквитаться с Ло Бинхэ. Не моргнув глазом, он спрятал ученика за спиной.
– Шэнь Цзю, – прошипела Цю Хайтан, – я ведь говорила, что узнáю тебя, даже если ты обратишься в пепел. Я как чувствовала, что тот акт самоуничтожения, что ты учинил в городе Хуаюэ, лишь уловка для отвода глаз. Совершить самоубийство в расплату за грехи? Ну уж нет, только не ты, ха-ха! Повстречав тебя во владениях той демоницы, я тут же поняла, что ты и вправду до сих пор топчешь эту землю!
