В условиях неравновесия общественные ограничения в виде юридических законов и установлений, эти «граничные условия» общественной сцены, становятся полусправедливы и полудейственны, законы перестают сдерживать, пересматриваются нормы поведения, меняются отношения между людьми.[25]
В периоды кризисов энергия, заключенная в колебаниях, обращается в цунами общественных преобразований, сметающее все на своем пути. Исторически хорошо освоенный метод избежать общественных перестроек заключается в обращении этой мощи в энергию войны с внешним противником. Военное положение уменьшает неравновесие внутри общества, что позволяет синхронизировать колебания общества, – тогда освобождение энергии колебаний становится организованным (когерентным) и направляется на внешнего врага.
Из глобальной неравновесности общества можно сделать частный, но важный вывод. Осуществление центральной власти всегда запаздывает – власть, находясь в центре, не может прийти в равновесие с регионами – в этом ее сила и в этом же ее слабость. Центральная власть по сравнению с местной жизнью находится в другой – центральной – системе отсчета, да и сам процесс властвования есть воздействие, обладающее конечной скоростью, из-за чего нельзя пренебрегать его релятивистскими свойствами при осуществлении в местной системе отсчета. Из-за этого возникают непредвиденные результаты – задержки по времени и «накладки» по пространству. Провинция из центра кажется замедленной – и это не свойство столичного высокомерия, это обычный релятивистский эффект, наблюдающийся при переходе из одной системы координат в другую. Различный ход информационных часов определяет задержку ответа на любой вопрос, любая эмоция успевает остыть, любой приказ выполняется с отсрочкой. Поэтому центральная власть почти всегда запаздывает со своими решениями – она ошибается не только в оценке скорости событий, происходящих на местах, но и в оценке возможности «мгновенно» все изменить по приказу сверху. Есть принципиальные ограничения, связанные с конечной скоростью «освоения» информации (в частности, приказов) в человеческом обществе. Чем меньше плотность населения и чем сложнее задачи, стоящие перед обществом, тем большим локальным (местным, региональным) искажениям подвергается любой «входящий» сигнал. Быть может, в этом и есть секрет уникальной самобытности России?
Рассмотрим с этой точки зрения высказывание Томаса Гоббса: «Пока люди живут без общей власти, держащей их всех в страхе, они находятся в том состоянии, которое называется войной, и именно в состоянии войны всех против всех». Другими словами, недостаток общей, центральной власти вызывает состояние войны. Но возможности центральной власти ограничены! Поэтому можно утверждать, что идея центрального, всемирного правительства обречена на неудачу. Даже тоталитарная власть не способна все предусмотреть. Идеи единого ноосферного правительства упираются в тот же «дефицит» власти, что и любые другие системы управления из единого центра. Центральная власть всегда сталкивается с проблемой «разбегающихся» регионов, так же как астроном наблюдает разбегающиеся галактики. Уровень «самостийности» региона возрастает по мере его замыкания на себя. Критерий такого замыкания – уменьшение частоты различимых из центра событий («красное смещение») – есть показатель уровня замкнутости региона, степени его приближения к «черной дыре» – объекту, неподвластному центру.
