Сияние осознания. Осторожно! Книга содержит в себе знания! - страница 4

– Что это за щиты? – спросил Кастанеда.

– Всё, что люди делают.

– А что они делают?

– Ты посмотри вокруг. Все обычные люди непрерывно чем-то заняты, они делают то, что они делают. Это – их щиты. Мы никогда не знаем, что всё, что мы делаем как люди, – это только щиты, и мы позволяем им господствовать и попирать нашу жизнь.

– Как я могу перестать говорить сам с собой? – спросил Кастанеда.

– Прежде всего, ты должен использовать уши, чтобы снять часть нагрузки с глаз, – ответил дон Хуан.– Мы с самого рождения использовали свои глаза для того, чтобы судить о мире. Мы говорим с другими и с собой главным образом о том, что видим. Воин сознаёт это и прислушивается к звукам мира. Всё внимание нужно сосредоточить на звуках и постараться отыскать дыры между ними.

Мир необъятен. Мы никогда не сможем понять его. Мы никогда не разгадаем его тайн. Поэтому мы должны принимать его таким, как он есть, – чудесной загадкой. Обычный человек не делает этого. Мир никогда не является загадкой для него, и когда он приближается к старости, он убеждается, что у него больше нет ничего, для чего стоит жить. Старик не исчерпал мира. Он исчерпал только то, что делают люди. В своём глубоком замешательстве он верит, что мир больше не имеет загадок для него. Вот ужасная цена, которую приходится платить за наши щиты. Воин осознаёт эту путаницу и учится относиться к вещам правильно. Вещи, которые делают люди, ни при каких условиях не могут быть более важными, чем мир. И, таким образом, воин относится к миру как к бесконечной тайне, а к тому, что делают люди, – как к бесконечной глупости.

«Старый дедушка тихо плачет —

Нет родных, чтоб его утешить.

Дети умерли все в блокаду,

Дети умерли от болезней.

Холод рвётся в его каморку,

Смерть стоит у его постели.»

Самоограничение – самый худший и самый злостный вид индульгирования(потакания себе).Поступая подобным образом, мы заставляем себя верить, что совершаем нечто значительное, чуть ли не подвиг, а в действительности только ещё больше углубляемся в самолюбование, давая пищу самолюбию и чувству собственной важности.

«Она так пьяна от этого воздуха,

Она влюблена в расчёску и зеркало.

В груди её голубь незнающий отдыха,

В глазах её звёзды за тайною дверкою.»

Смерть – это вращение; смерть – это сияющее облачко над горизонтом; смерть – это мой разговор с тобой; смерть – это ты и твои записи в блокноте; смерть – это ничто. Ничто! Она здесь, хотя её нет здесь вообще.

«Идёт смерть по улице, несёт блины на блюдце

Кому вынется – тому сбудется.

Тронет за плечо, поцелует горячо

Полетят копейки из-за пазухи долой»

Мы непрерывно разговариваем с собой о нашем мире. Фактически, мы создаём наш мир своим внутренним диалогом. Когда мы перестаём разговаривать с собой, мир становится таким, каким он должен быть. Мы обновляем его, мы наделяем его жизнью, мы поддерживаем его своим внутренним диалогом. И не только это. Мы также выбираем свои пути в соответствии с тем, что мы говорим о себе. Так мы повторяем тот же самый выбор ещё и ещё, до тех пор, пока не умрём. Потому что мы продолжаем всё тот же внутренний диалог.