Сияющая луна. Автобиография Дилго Кхьенце, а также воспоминания семьи, друзей и учеников - страница 12

Кто же, хоть раз увидев Кхьенце Ринпоче, мог его забыть? По уровню своей духовной реализации, равно как и по своему внешнему виду и телосложению, он был больше, чем сама жизнь. Во всех смыслах в нём было что-то глобальное, сверхчеловеческое, и одно время молодые тулку, о которых он заботился с бесконечной нежностью и заботой, игриво называли его Мистер Вселенная. Я навсегда запомнил один случай, который произошёл в середине 1960-х годов, когда Кхьенце Ринпоче попросил меня сопровождать его в путешествии из индийского Дарджилинга в Непал. В то время его помощником был лама Ургьен Шенпен. Нас было только трое, у нас с собой было около сорока сумок, в которые были упакованы ритуальные предметы и тексты. Мы прибыли на индийскую железнодорожную станцию, где должны были сесть на поезд. Там мы решили разделиться, чтобы выполнить необходимые приготовления. Лама Ургьен должен был найти носильщиков, чтобы те отнесли багаж, а я должен был попробовать забронировать хорошие места в поезде. Нам удалось кое-как сложить друг на дружку все сумки на перроне, после чего мы спросили Кхьенце Ринпоче, не против ли он посторожить багаж, пока мы не вернёмся обратно. Он кивнул в знак согласия и, усевшись на кучу сумок, стал перебирать своими длинными ногтями чётки, словно сидя у себя дома в гостиной. Он был совершенно безмятежен и спокоен. Мы находились на оживлённой индийской железнодорожной станции, стояла жара, к нам липли мухи, вокруг царил полнейший хаос, а Кхьенце Ринпоче оставался абсолютно невозмутимым и радостно улыбался. Он выглядел как оазис безмятежности. Его окружала почти гипнотическая атмосфера спокойствия, которая заглушала шум и успокаивала царившую суматоху. Вокруг него стала собираться толпа детей, поражённых его внешним видом и не понимающих, кто он такой. Они с трепетом перешёптывались: «Кто этот человек? Интересно, откуда он?». В конце концов один мальчик тоненьким голосом произнёс: «Он русский циркач. Наверно, он великан из цирка». Когда Кхьенце Ринпоче встал, чтобы садиться в поезд, все дети кинулись врассыпную, потому что он был таким огромным, а его присутствие – таким внушительным.

Величие Кхьенце Ринпоче действительно могло бы быть ошеломляющим, если бы вместе с этим он не излучал глубочайшее спокойствие, мягкость, природную весёлость, а также гармонию и блаженство, которые являются знаками окончательной реализации. Когда он был маленьким, его благословил великий Мипам Ринпоче, дав ему имя Таши Налджор, которое означает удачу, добродетель, великолепие, изобилие и совершенство. Чогьям Трунгпа Ринпоче говорил о нём:

«Что бы он ни делал – это было само по себе совершенно. Даже его манера входить в зал воплощала это качество. Всё, что он говорил, было выражено совершенным образом. В действительности он превзошёл всех, кого я когда-либо встречал». Кхьенце Ринпоче придерживался строгой дисциплины и совершенного поведения, которые всегда отличали великих учителей. Я уверен, что за всю свою жизнь он не совершил ни одной ошибки. Его невозможно было сбить с толку, заставив не совершать того, что он считал правильным. Например, он никогда не давал учение, если оно было неуместно в данных обстоятельствах. Все его действия были исполнены свойственными ему изяществом и простотой.

Каждый из нас будет помнить его щедрость, доброту, отеческую нежность и тепло. На самом деле у Кхьенце Ринпоче был дар, с помощью которого он заставлял вас чувствовать себя особенным, будто вы были самым важным человеком из всех, кого он встретил за целый день. Он бурно выражал свои тёплые чувства. Он мог нежно положить свою огромную руку вам на голову и притянуть вас, прижав к своей щеке. Великий Дзогчен Кхенпо Шенга дал Кхьенце Ринпоче имя Рабсел Дава, что означает «сияющая луна», словно среди всех его замечательных качеств хотел особенно выделить его сострадание. В этом имени он отразил, как прохладные лучи луны унимают обжигающий жар страданий, поскольку сострадание и доброта лежали в основе всех действий, которые Кхьенце Ринпоче совершал по отношению ко всем, кого встречал.