– Как-как ты сейчас сказал? – обалдело уставился на Бузу Холин…
Парголово,
3 августа 2009 года,
понедельник, 19:50 мск
Отца Михаила – настоятеля небольшой, но очень уютной и тихой церквушки, стоящей в самом центре старого кладбища, в Парголово, любили и уважали все, включая местных ортодоксальных атеистов. Он ревностно служил и Богу, и людям, практически не оставляя времени на себя, а в наши дни такого рода подвижничество встретишь нечасто. Даже в среде священнослужителей. Потому как Рынок, он же Гидра Капитализма, что тот змей-искуситель – в знаках отличия не разбирается.
Пять лет минуло с тех пор, как отец Михаил был переведен сюда настоятелем, и некогда полуразрушенный храм восстановили, и теперь он смотрелся нарядно и даже празднично. А совсем скоро, когда реставрационные фасадные работы южной церковной стены завершатся и давно мозолящие глаза прихожанам леса будут разобраны, церквушка станет просто как с картинки…
…Вечерняя служба закончилась, но люди не спешили расходиться. Несмотря на позднее время среди них присутствовало довольно много детей. Худощавый седовласый отец Михаил, волосы которого были стянуты в хвост обычной резинкой, стоял в окружении плотного людского кольца, где каждый норовил обратиться к нему с каким-то вопросом. Те, кто пришел на исповедь, чинно выстраивались в очереди. Очевидно, среди исповедовавшихся имели место какие-то особые предпочтения, потому что к одним священникам очереди были длинные, а к другим – короткие. Если обратиться к земной жизни, аналогия с известным следственным действием напрашивалась сама собой: ведь на допросе подследственные также интуитивно выбирают для себя доброго, как им кажется, следователя.
Самая большая очередь выстроилась к диакону Алексию. Прежде чем подойти к столику, за которым стоял этот строгий человек в монашеском облачении, каждый оборачивался и кланялся ожидающим. Для одних исповедь кончалась быстро. Другие, напротив, шептались очень долго, прежде чем диакон накрывал их головы епитрахилью и, сотворив крестное знамение, произносил молитву.
Наконец, все страждущие были выслушаны и вознаграждены, и храм потихонечку опустел. Диакон Алексий, в обязанности которого, помимо прочего, входила ответственность за противопожарную безопасность, отправился совершить последний на сегодня обход, а отец Михаил устало поднялся в свою маленькую – шесть шагов в длину и четыре в ширину – комнатушку, дабы утолить жажду, переоблачиться в мирское и хоть немного отдохнуть.
Но не удалось. Побыть. Уже через несколько минут в дверь комнаты настойчиво постучали.
– Минуточку! – крикнул настоятель, ускоряясь и довершая перевоплощение в «штатского». – Алексей Андреевич, это вы? Входите, прошу вас! – В комнатушку вошел диакон Алексий с белым как мел лицом. – Присаживайтесь… Э-э, да на вас лица нет. Что-то случилось?
– Случилось, отец Михаил, – отчаянно пролепетал тот, покорно присаживаясь на краешек кресла. – Опять они!
– Кто они?
– Сатанисты, прости Господи! – Диакон мелко перекрестился и протянул «старшему по званию» какую-то бумажку. – Вот, обнаружили среди записок на молебен.
Отец Михаил надел очки, развернул бумажку и вполголоса зачитал:
«…Цитадели моей веры и любви к Дьяволу над людским морем владычиствуют. Скалы чести моей и гордости раздерают покровы небес. Природа моя живет, чтобы возвеличивать Сатану. Всегда и везде мои черные корни прорываются. Меж языков пламени я ветер Хаоса бессмертный, который веет».
