Увы, к разочарованию Джорджины, гувернантка не завизжала и не упала в обморок. Она несколько мгновений рассматривала останки лягушки, после чего самым невозмутимым тоном попросила мисс Ричмонд рассказать о предмете своего исследования. О строении лягушки девочка знала слишком мало, к тому же была глубоко поражена реакцией гувернантки на свою проделку, поэтому впервые за долгое время не нашлась, что сказать. Ее молчание Энн расценила как небольшую победу и даже решила перейти в наступление:
– Что ж, вы допустили ряд ошибок во время работы и испортили образец. Завтра мы вместе повторим опыт, а я принесу на урок нужную книгу. В библиотеке вашего отца есть прекрасное издание.
Джорджина пришла в такой ужас при мысли, что ей снова придется копаться в отвратительных внутренностях лягушки, что даже испуганный визг горничной, которую мисс Данфорт попросила прибраться на столе, не утешил ее.
Остаток урока ученица просидела тихо, слушая или делая вид, что слушает. Когда гувернантка закончила урок и позволила подопечной спуститься на лужайку, где ее мать со своими подругами наслаждалась цветочными ароматами и последними сплетнями, девочка покинула комнату для занятий молча.
Мисс Данфорт беззаботно улыбнулась. Конечно, мисс Ричмонд затаила обиду и не замедлит придумать какую-нибудь коварную месть, но Энн не так-то просто вывести из себя.
– Не пройдет и месяца, как девчонка станет послушной, как ягненок, даже если в душе останется коварной, как змея. Ее характер уже навряд ли исправится, но манеры можно улучшить, а отрывочные знания я со временем сумею дополнить. Нельзя, чтобы о моей ученице говорили, что она осталась необразованной по вине своих гувернанток!
Несколько позже тем же днем экономка встретила мисс Данфорт на лестнице для слуг. Эмма была удивлена – гувернантке не место в этой части дома, но порадовалась возможности завести с девушкой разговор.
– Мисс Данфорт! Что вы здесь делаете?
– Миссис… Верней? – неуверенно ответила гувернантка, еще не запомнившая имена всех, кто служил в этом доме. – Я хотела пройти из библиотеки в свою комнату короткой дорогой и, кажется, заблудилась.
Девушка выглядела смущенной, и Эмме это не понравилось. Кто знает, может быть, она собиралась посплетничать с кем-нибудь из горничных, а это совершенно недопустимо!
– Насколько я знаю, мисс Данфорт, вы выросли в этом доме и должны хорошо знать расположение комнат и лестниц, – холодно заметила Эмма.
Энн вспыхнула. В словах экономки, как ей показалось, прозвучало не то подозрение, не то предупреждение.
– Несмотря на то что мое детство прошло в этом доме, мне гораздо лучше знакома половина прислуги, – резко ответила она. – Мне не было позволено бродить повсюду, и тетушка строго следила, чтобы я не попадалась на глаза никому из Ричмондов!
Эмма устыдилась своего неласкового обращения. Ведь девушка была так же одинока, как она сама, но, по сути, извиняться было не за что.
– Идемте, я провожу вас, – более мягко произнесла экономка, и мисс Данфорт молча последовала за ней.
Возвращаясь в холл после того, как мисс Данфорт свернула в нужный коридор, Эмма с неудовольствием подумала о том, что собиралась завязать с гувернанткой более близкое знакомство и через нее повлиять на поведение Сильвии Ричмонд.
Как оказалось, в увещевании Энн все равно было бы мало толку, в чем вскоре убедилась экономка, ставшая свидетельницей сцены, встревожившей и расстроившей ее.
