А тут еще и мерзкие слухи касательно Ванса… И какова бы ни была правда, злые языки заработают вовсю. Ах, ей следовало предупредить Перри, чтобы он взял Ванса за грудки и тот уверил бы всех в том, что дуэль состоялась единственно на почве скачек и что никакая леди тут не замешана…
Впрочем, Перри и сам догадается.
Вот ведь заварилась каша – и все по вине ее стрекозы-дочери! Дочери, до которой еще не вполне дошла серьезность ситуации.
– Если ты не в положении, Джорджия, «Сан-Суси» больше тебе не принадлежит… как и этот дом, и замок Мейберри. Все это отойдет законному наследнику, дяде Дикона, сэру Уильяму Гейбл-Гору.
– Что? – Джорджия была до глубины души шокирована. – Все отойдет ему?
– Все, кроме того, что принадлежит тебе по праву.
– О нет!
– Вот выпей-ка, дитя мое. Тебе необходимо заснуть.
Джорджия приняла стакан из рук матери и сделала глоток, тотчас скривившись – питье было горьким. Казалось, эта горечь слегка ее отрезвила: взяв себя в руки, она осушила стакан до дна.
«Одно хорошо, – думала мать. – Моей своенравной дочке мужества не занимать. А оно ей сейчас понадобится, ведь путь назад, в свет, будет тернист в любом случае, даже если удастся замять странные обстоятельства дуэли».
Тем временем горничная, приняв пустой стакан из рук госпожи, подала ей воды – унять горечь во рту от зелья.
Графиня считала, сто сначала Джорджии надлежит возвратиться в Эрне и пожить там тихо, соблюдая траур, покуда не стихнут злые сплетни. Потребуется, разумеется, организовать несколько визитов ближайших соседей – чтобы не возникло сплетен о юной вдове, ускользнувшей за границу с любовником. А здесь, в городе, Перри и другие уверят всех и каждого, что дуэль случилась не по вине дамы – просто двое подвыпивших молодых людей повздорили не на шутку. Даже если правда не такова, опасные слухи следует беспощадно искоренить в зародыше!
Правда, предстоит еще следствие, к вящему интересу любопытствующих. С этим также нужно будет что-то делать, дабы честное имя Перриманов осталось незапятнанным.
Мысли леди Эрнескрофт уже унеслись вперед, в будущее. Год спустя следует подыскать Джорджии нового мужа, и на этот раз он должен быть более подходящим: постарше годами, потверже характером.
Джорджия тем временем допила воду.
– Вчера вечером все было как обычно, все было так прелестно… На балу у леди Уолгрейв со мной вовсю флиртовал Бофор, а еще Лиддлоу… А Селлерби сочинил экспромт, восхитившись пряжками на моих туфельках. И вот теперь я лишилась всего. – Джорджия подняла на мать глаза, полные слез. – Как такое может быть?
Леди Эрнескрофт никогда не была нежной матерью, однако этот вопрос тронул ее до глубины души. Она обняла дочь, целуя ее спутанные кудри:
– В твоей жизни произошли крутые перемены, но ты вовсе не осталась ни с чем! У тебя есть вдовья доля наследства, при тебе все твои достоинства и, что самое важное, твои родные. Верь в свою семью! Мы позаботимся о тебе. С нами ты в безопасности.
29 сентября, 1764 года
Эрне, Вустершир
«Дорогая Лиззи!
Твои письма – великое для меня утешение, и мне остается просить у тебя прощения за то, что долго не отвечала. Кажется, я проспала все лето, едва замечая, как пробегают дни, как расцветают и отцветают цветы. Кажется, я на время сошла в могилу вместе с бедным Диконом.
Лишь сейчас что-то пробудило меня к жизни – может, оттого, что сейчас канун Дня святого Михаила. В этот день слуги обычно раздумывают, остаться ли им с прежними хозяевами или же приискать новых.
