– Скажите, Редмонд, какая порода собак подойдет мисс Брайтли? Я сузил выбор до спаниеля и борзой.
– Хм… Собака для мисс Брайтли?
Впервые за весь день Майлс посмотрел прямо на нее, и Синтия невольно напряглась. Последовала продолжительная пауза. Наконец Майлс расправил плечи, сцепил руки за спиной и перевел взгляд на маркиза.
– Ну, я бы сказал следующее, Милторп. Спаниели охотятся на всякую мелочь – птиц и тому подобное – и выпускают добычу из зубов, придушив. Это небольшие животные, жмущиеся к земле, чтобы пробираться через кустарники и подлесок. Тогда как борзые… О, борзые – это утонченные создания, натасканные на преследование более крупной дичи. Вам нравится загонять добычу, Милторп?
– Конечно, старина. Мне нравится все, связанное с охотой. Правда, пока у меня нет собственных борзых, но Кастли написал мне, что у него есть несколько щенков. Надеюсь, мне удастся съездить к нему в Шропшир и выбрать одного из них для себя.
– Собака никогда не бывает лишней, – произнес Майлс с самым серьезным видом.
Синтия нахмурилась, а лорд Милторп с жаром воскликнул:
– Конечно, никогда!
– Что касается борзых, – продолжил Майлс, – то они более… честолюбивы. Преследование требует определенной хватки, не так ли? И в отличие от спаниелей они не довольствуются всякой мелочью, а ведут более сложную игру, рассчитанную на более крупную добычу. – Майлс выразительно взглянул на Синтию, и этот его взгляд являлся совершенно очевидным намеком на их недавний разговор. – Причем они делают это открыто, у всех на виду. Известно также, что борзыми часто увлекаются аристократы и знатные персоны.
Снова одарив Синтию взглядом, Майлс резко повернулся и двинулся дальше, напоследок бросив через плечо:
– Определенно мисс Брайтли больше подходит борзая.
Синтия пожалела, что ей нечем запустить ему в спину.
– Пожалуй, я предпочла бы спаниеля, – заявила она, повернувшись к лорду Милторпу.
– Обе породы великолепны, – дипломатично отозвался тот, глядя вслед Майлсу с несколько озадаченным видом.
– А я предпочла бы шпица, – жизнерадостно сообщила обернувшаяся леди Джорджина; она-то пребывала в блаженном неведении относительно завуалированных намеков Майлса. – Они такие милые!
– Но я слышал, что шпицы кусаются, леди Джорджина, – заметил Майлс. – Мне не хотелось бы, чтобы вас покусали.
Смешок леди Джорджины был более восторженным, чем следовало, – ведь Майлс ничего забавного не сказал.
«Неужели и я была такой простушкой?» – спрашивала себя Синтия. Нет, вряд ли. Она никогда не могла позволить себе подобной роскоши. А ведь они с Джорджиной – почти ровесницы.
Тут Майлс заметил паутину, натянутую между кустами. Он остановился, чтобы полюбоваться тончайшей сетью, раскинутой пауком, и Синтия с Милторпом присоединились к нему. Сзади послышался голос Вайолет.
– Прекрати, Джонатан! – взвизгнула она; очевидно, брат немилосердно поддразнивал ее.
– У меня в комнате живет паук, – выпалила вдруг Синтия.
– Передайте ему мои наилучшие пожелания, когда вернетесь, – отозвался Майлс, не удостоив ее взглядом.
– А вы не знаете, что это за разновидность пауков?
– О, вне всякого сомнения, это паук-нянька. Она не причинит вам вреда. Ей всего лишь…
– Ей? Как мило!
Майлс пропустил ее реплику мимо ушей.
– Ей нужен приют. Лучше всего в уголке, у окна, где так хорошо ловятся летающие и ползающие насекомые. Пауки очень домовиты.
Синтия никогда не смотрела на пауков с такой точки зрения. Домовитость в ее представлении всегда была связана с выметанием пауков из всех углов.
