Скарлетт. Биг лав стори - страница 3

Мне нравится Аврора. Наш район одноэтажной застройки в пригороде Чикаго с идеальными лужайками и аккуратными почтовыми ящиками довольно комфортный и безопасный. Последнее я ощущаю очень четко особенно вечерами, потому что несмотря на то, что была ребёнком, прекрасно помню свою жизнь в одном из самых неспокойных кварталов к югу от Сити. Мама вела довольно хипповый образ жизни. В нашей маленькой квартире всегда было шумно и накурено. У нее были забавные друзья. В ушах до сих пор стоит шум их мотоциклов, смеха и перебранок. Мама не была наседкой, и мы никогда не проводили время в компании других молодых матерей и моих ровесников. Не помню, чтобы я страдала от этого. Возможно, я просто не знала, что бывает другая жизнь и другое детство. А, что до мамы… Она знала, чего хочет от жизни и пользовалась этим на всю катушку. Наверное. А все, чего хочу от жизни я – лишь задницу поменьше. Эй, Вселенная, ведь это такие пустяки для тебя!

На углу у краснокирпичного здания Баптистской церкви я даю обратный ход, стараясь не смотреть на сандвичу на противоположной стороне улицы. В любом случае, у меня нет денег.

Так-то ты веришь в свои силы, Скарлетт Брукс!

Я пробовала бегать в прошлом году, но быстро сдулась, уже на второй день. А сегодня выходит неплохо. Главное, чтобы мистер Валентайн, который живёт в начале нашей улицы, держал свою псину на привязи. Ведь именно из-за нее я рассталась с мыслью о пробежке в прошлом году.

Точно! Мне совершенно необходим баллончик, отпугивающий собак, а также сектантов и серийных маньяков.

Двадцать минут спустя я скорее иду, чем бегу, направляясь в сторону дома. В боку печет, подмышки, как и спина футболки, обзавелись пятнами пота, и мне хочется просто лечь на ступенях у дома мистера Валентайна и больше никогда не вставать. Не радует даже плейлист, который я так старательно составляла позавчера. Официально заявляю: «Я ненавижу бегать!» Но все бы ничего, если бы не Эйден Мерфи. Он медленно едет за рулём своей колымаги и последние три минуты занят тем, что раздражает тупыми попытками завязать разговор.

– Ты так и будешь молчать, Хрюшка? – интересуется он. Боковым зрением замечаю, что парень курит.

Я останавливаюсь за два дома от нашего, надеясь, что этот прилипала уедет вперёд. Он тоже тормозит, но мотор не глушит. Облокотившись на колени обеими руками, я опускаю голову и тяжело дышу.

– Эй, Брукс, ты как-то неважно выглядишь, тебя подбросить? – с нескрываемой насмешкой спрашивает Мерфи.

Моих сил хватает лишь на то, чтобы показать ему средний палец и попытаться восстановить дыхание. В горле саднит и сильно хочется пить. Я медленно поворачиваю голову и смотрю на Эйдена. И не пытаюсь утаить то, что думаю о нем.

– Скарлетт, у вас отвратительные манеры, – смеётся тот, выпуская изо рта струю дыма.

Локоть парня свисает из открытого окна черного GMC Yukon – его ровесника. Скоро Ханна тоже получит водительские права, но вряд ли у нее будут шансы с этой тачкой, которую Эйден за полтора года уже успел монополизировать.

Я выпрямляюсь и хриплю на это:

– Исчезни, Мерфи. Не порть мне утро.

Заткнув второе ухо наушником, я заново учусь прямохождению.

Уже вечером мы с Ханной сидим на нашей веранде. Подруга строит планы по завоеванию сердца Уилла Маккарти на его вечеринке в следующую пятницу, а я мечтаю лишь об одном. Нет, не о Логане Кэмпбелле. Я мечтаю поесть. Не ту унылую пищу, которой мучаю себя второй день. А поесть! Очень хочу сэндвич с зелёным салатом, ветчиной, маринованными огурцами, халапеньо и, обязательно, с майонезом! В конце концов, там же есть зелёный салат. Разве может пища, в которой есть свежая зелень, считаться вредной?