Сказание об Иле - страница 36

– Нет, я останусь со своими товарищами, буду дожидаться их пробуждения.

– Как хочешь… Коли так, намерен я этой ночью открыть заслоны и выпустить собак погулять на воле.

– Что мне три пса? Сдеру с них шкуры. – Роха скрипнул зубами от злости.

– Ты думаешь их столько? Там больше их, чем в псарне, а впрочем, посланник, не сердись. Я их не выпущу, конечно, а за людьми твоими здесь приглядывают. И ничего плохого с ними не случится. Я тотчас распоряжусь, и им помогут. Как видишь, я уважаю законы. Пойдем же… Нас ждет пир. Уважь тех, кто встретил вас добром.

– Хорошо, – согласился посланник, осознав тот факт, что коварный правитель Закрая его обыграл.

Вернувшись в обиталище, Ямых тотчас потребовал от слуг:

– Еды нам! У нас мало времени. – И вдобавок к словам кривой палкой ударил по многострадальному дереву.

Д-а-а-а-а-а-й-й! – разнеслось по веткам. Закрайники заметно оживились и стали усаживаться и укладываться на пол. К едва заметному на тот момент свечению в Гнезде стал примешиваться запах еды. Было слышно, как что-то поднимают снизу, и это что-то было тяжелым. В Гнезде появились несколько новых слуг, среди них были две женщины. Роха увидел как пятеро слуг, упираясь кривыми дубинами, с трудом вкатывают огромный чан. Плотно закрытый тяжелой крышкой, прижатой медными крюками, он при движении пыхтел. Оставив чан, двое из них внесли большую тыкву и разную мелкую утварь. Деревянные горшки заняли свое место. Двое других подошли к чану и, всунув такие же дубины под медные крюки, навалились на него телами. Мощная крышка поддалась, выпустив наружу сладковато-пряный аромат. Затем настала очередь двух женщин, волосы которых были подобны гривам, едва скрывающим их покалеченные острые уши. Гривы эти доходили им до пояса. Одна, проворно взобравшись на тыкву, стала поочередно опускать в горячий чан деревянные горшки и, наполнив их, ловко передавала своей товарке. При этом, каждый раз опуская руки в горячий котел с криком и визгом, напевала странную песню, сложенную из звуков вроде тех, что издает кобыла во время выжеребки. Ее подруга, подхватывая дикий мотив, перебегала от одного закрайника к другому, топала ногами, как копытами, ставив рядом горшки с пряным жаром.

Затем резко наступила тишина, и та женщина, что разносила горошки, на цыпочках подбежала к чану, другая же достала из него застывшую в оскале и пышущую горячим паром конскую голову. Ее положили на большой, черный, отделанный серебром поднос, тот самый, что был в числе подарков, привезенных Рохой.

Раздался стук, как в барабаны, – закрайники стали стучать костяшками пальцев в те диски, что висели у них на груди. Голову поднесли к посланнику. Запах свежеприготовленного мяса буквально опьянил Роху. Он взглянул на блюдо и тут же отшатнулся.

Роха узнал «подарочную» лошадь, ту, что привел сюда, в Закрай, как дар своего царя.

«Нет, не поступали так с подарками Иля до этого дня», – сказал посланник сам в себе.

В этот же момент всплыла у него в памяти и злобная оскалившаяся тварь, бросившая ему под ноги обглоданное конское копыто. А еще вспомнилось ему, как однажды в детстве он увяз ногами в топком болоте и к нему подполз мерзкий змей. Тот, что кольцами тела своего медленно умерщвлял жертву, застигнутую врасплох. Тот, что заглатывал добычу целиком, раскрывая отвратительную пасть свою и выставляя в ряд острые крючки – зубы. И тогда беспомощный Роха в ужасе наблюдал за тем, как гад обвивает его черными чешуйчатыми кольцами, медленно и тщательно готовясь к удавлению. Но, на его счастье, Мастеровой услышал сыновний крик и подоспел вовремя, гада того пополам перерубил.