Сказания древа КОРЪ - страница 33

Наконец всадники на мулах, в окружении плужан, встретивших их за околицей, появились в селении. Принятый издали за Александра Каракорича, им и оказался. Молодой спутник его действительно обладал сходством с Петром, но только сходством общим: один тип лица. Впрочем, узкие, тёмные лица с горбатым носом и карими очами встречались здесь на каждом шагу.

Отвечая на приветствия всё прибывающей толпы, всадники подъехали к дому Каракоричей, спешились у ворот. Сняв шапки, перекрестились на барельефное изображение Матери Божьей с младенцем в нише надвратной арки. Александр шепнул спутнику:

– Вот эта, выше других, Катерина, моя невестка.

– Прекрасная женщина! – искренне отозвался русский и, с молодой горячностью повторил сказанное много дней раньше. – Окажи честь – сосватай. Прошу.

Александр вроде бы не обратил внимания на слова своего подопечного. Он склонился в общем глубоком поклоне перед сородичами:

– Помага бог!

– Добра ти среча! – отвечали ему, склоняя головы.

После этого обнял жену, скоро отстранился, словно не был дома день-другой, и стал по очереди здороваться с каждым из домашних. Пётр, сын Борисов, также сделав общий поклон, стал искоса поглядывать на Катерину. Рослая, с первыми следами увядания на удлинённом, с прямым тонким носом лице, окружённая детьми-подростками, она поникла всем стройным телом, поняв по каким-то особенностям поведения деверя, что уже вдова. Когда Александр приблизился к ней, она опустила сухие глаза, дала обнять себя за плечи и трижды поцеловать в щёки. Потом так же внешне бесстрастно выслушала весть деверя и приняла его волю:

– Пётр умер, да упокоится его душа, – (сделав паузу, старший в роду подвёл к вдовой невестке чужестранца, всем своим видом выражающего расположение к окружающим людям, соединил их руки). – Вот муж тебе, Катерина, мой названный брат, тоже Пётр, новый Каракорич. Он русский, а значит, более чем брат нам, плужанам.

Последнюю фразу Александр произнёс, напрягая голосовые связки, чтобы его слышали не только родные. Соплеменники, стоявшие поодаль, согласно откликнулись. У всех на памяти были дерзкий прорыв под огнём французов русской флотилии в бухту черногорского порта Бар и молебен освободителей (подумать только!) в православном храме в Цетинье.

Женщина не убрала своей руки, выразив тем самым своё отношение к неожиданному сватовству. И так – рука в руке, – не обменявшись ни словом, помолвленные пересекли двор, поднялись на крыльцо дома и скрылись за дверями, оставив свидетелей древнего языческого обряда снаружи.

Большая усадьба Каракоричей вмещала несколько семей. Замужние дочери покойного воеводы Милована ушли из отчего дома продолжать жизни других родов, незамужние ждали своей очереди под родным кровом. Всех сыновей последнего вождя плужан пережил Александр. Когда пришло время выбирать нового воеводу, скупщина согласно выкрикнула Александра Каракорича. Избранник с семьёй переселился в древнюю резиденцию жупанов. От него самого, от его братьев пошли самостоятельные ветви. Другой Пётр, наречённый Каракорич, кровного родства с ними не имел. Русский офицер с помощью местной славянки стал здесь родоначальником отдельного «древа». Ещё плохо владея местным наречием, он говорил о себе, ломая язык, «я русский, рус». Плужане и соседи подхватили: «Каракорич-Рус». Так появилась новая черногорская фамилия.