Сказания древа КОРЪ - страница 38

– И то верно, – согласился Андрей, – Ты-то как? О смерти сестры Маруси (царство ей небесное!) ты мне подробно отписала. А что Таня, её замужество? Не понял я, неужто на крестьянина прельстилась? А не крепостной ли?

– Был крепостным на заводах Демидова, да выкупился. Знатный рудознатец наш свойственник Степан Золотарёв. Видать, когда золотишко для хозяина грёб, о себе не забывал. И слава Богу! Уважаю. С Камня съехал, говорит, подальше от соблазна, в золоте – дьявол. Купил в уезде дом с участком, огородничает. Какой ни есть – доход… А я… Что я? Кто на бесприданницу прельстится? Да на бабу-гренадёра? Так меня за глаза называют. А мне даже лестно. Да и на что нам чужой мужик в доме? Вот женю тебя (я ведь теперь тебе за мать осталась), пойдут родные мужички, малюсенькие, – не удержалась, закончила прозрачно. – Да-а, барышня Хрунова хороша-а.

…Кричали вторые петухи.

Новоявленный хозяин Ивановки проспал всего-то часа три, но поднялся свежим, наполненным радостью совсем иного свойства, чем той, с которым ложился в постель. Та была тяжела, как грозовой воздух, как баул, присланный невесть откуда братом Игнатием, сменившим православное имя на какое-то басурманское. Андрей опасался сделать неверный шаг с неожиданным богатством в руках, прогадать, лишиться подпорки в виде золотых столбиков из наполеондоров. Утренняя же радость была в красках зари, в ощущении всем телом земной, здоровой жизни.

Первая мысль – что ждёт его сегодня? Сразу ответ: полевая работа. На неё вдохновили его сеятели при подъезде к дому.

Через час он уже на яровом клине с мужиками. Сам идёт за сохой, сначала неумело, но вскоре память тела восстанавливается, и борозда выпрямляется, становится глубже, и чёрная почва рассыпается на две стороны аккуратней. Впереди косолапо шагает мужичок с лукошком, в рубахе навыпуск, босой. И подросток за спиной барина-пахаря боронит вспашку. Всё как у соседа, но в миниатюрном повторении, ибо у сына Борисова землицы с ладонь и народишка: раз, два – обчёлся. Эта мысль выводит на неожиданное богатство. Да, надо бы встретиться с… как его… Хруновым.

Тот лёгок на помине. Ещё солнце не село, когда сосед в изящной, лакированной коляске, одноконь, ворвался во двор через всегда распахнутые ворота. Рядом с немолодым вдовцом, догадался Андрей, сидела дочь в дорожном, застёгнутом наглухо, под горло, платье. Лица у прибывших одинаковые: улыбчивые, с лукавинкой в светлых глазах под высокими дужками льняных бровей. От первых слов с незнакомцем повели себя так, будто много лет перекликались через тын.

И Андрей сразу почувствовал расположение к соседу. А перед дочерью его растерялся. Шальная мысль проскочила горячей струйкой из основательной головы тридцатилетнего молодца в доселе холодное сердце. Да справился, не стал размягчаться посторонними мечтами.

Зато Антонина решила сразу брать быка за рога.

За ужином, поговорив о том, о сём, перешли к главной теме деревенских разговоров – о земле, о душах. Оказалось, у Хруновых мужички как тараканы расплодились на купленном клочке. А прикупить не по карману, дорога здесь землица. У Корниных (эту фамилию Антонина сразу прикрепила к себе, как дарёную брошь), наоборот, людей не хватает, чтобы обрабатывать даже поле размером с носовой платок.

– Дорого, дёшево, – вздохнула Антонина, – а прикупать нам придётся, с людьми, хоть в другом уезде.

– Разве капиталец позволяет? – поинтересовался сосед, отличая на столе вишнёвую наливочку. – Сколько способны выложить? А я скажу, на что рассчитывать можете.