Краб был в восхищении. Ему очень хотелось поскорее попробовать каки, но, как ни старался он достать их снизу, увы, никак не мог захватить их своими клешнями, так как был очень низок ростом. Забраться на ветви дерева тоже никак нельзя: он ведь может двигаться только в одном направлении – только вбок. Как тут быть?
«Нет, – подумал он, – одному мне тут, видно, ничего не поделать; остается только идти к своей приятельнице Обезьяне и просить ее обобрать для меня плоды с дерева. Да, это самое лучшее».
Одним духом прикатил Краб к жилищу Обезьяны:
– Дома ты, госпожа Обезьяна?
– А, господин Краб! Милости просим, давненько не видались.
– Давненько-то давненько. А за это время то самое семечко, что я когда-то выменял у тебя на колобок, выросло в громадное дерево.
– Вот видишь, я ведь говорила тогда. Ну а как плоды, много их?
– Целая уйма… Только вот в чем штука. Ног у меня, как ты сама знаешь, очень много, но при всем том я все же не смог залезть на дерево и не добрался до плодов, которые вырастил с такой заботой. Ну не досадно ли? Совестно мне затруднять тебя, госпожа Обезьяна, но что делать? Пожалуйста, сходи нарви их мне. В награду за твой труд я дам, конечно, тебе одну-две штучки.
– Помилуй, такие пустяки, какая тут награда! Ведь мы же с тобой приятели, кажется. Сию минуту я пойду и нарву их тебе.
Выразив так легко свое согласие, Обезьяна отправилась вместе с Крабом. Пришли они к жилищу Краба. Глянула Обезьяна на дерево… А и правда! Дерево стало таким большим, что шапка валится смотреть на него, и все оно увешано красными спелыми плодами.
– Красиво, что и говорить; и хороши же должны быть плоды.
– Ну об этом потом будем толковать, а ты вот полезай скорее на дерево, рви да давай сюда.
– Ладно, сию минуту.
Обезьяна изготовилась и быстро вскарабкалась на дерево. Сорвав в мгновение ока одну штуку, она начала есть.
– Гм, первый сорт, лучше этого и быть не может.
Краб под деревом беспокойно завозился:
– Эй! Да ты никак сама наперед ешь? Ну, это совсем из рук вон что такое.
– Это я пробую, не ядовиты ли они. – Она опять сорвала каки и начала жевать.
– Ты опять ешь. Не смей есть там одна, бросай сюда!
– Ладно, сейчас брошу. – И она бросила одну штуку.
Живехонько подобрал Краб плод и изготовился чуть ли не целиком проглотить его, но… О ужас! Терпкая горечь связала ему язык, зубы.
– Это совсем горький, ты давай, пожалуйста, мне спелых.
– Ну а этот как?
Краб пожевал, пожевал и сплюнул – опять зеленый.
– И что ты только там привередничаешь? Ну вот тебе, вот!
Обезьяна изо всех сил стала бросать совершенно зеленые, твердые как камень плоды, попадая ими Крабу в голову.
– Ой, больно! – не выдержал Краб, падая навзничь.
Обезьяна швырнула еще раз.
– Больно, больно! Что ты делаешь?
– Да что мне тут толковать с тобой, все эти каки мои, а ты пропадай пропадом, издыхай совсем.
Затем разбойник-Обезьяна, как градом, стала сыпать совсем зелеными каки, разбив ими без сожаления Крабу вдребезги весь его панцирь. Заметив наконец, что он уже совсем не дышит, она сорвала все до последнего спелые каки и, захватив их в охапку, без оглядки пустилась домой.
У Краба был сын; в этот день он как раз отправился на прогулку со своим товарищем к одному дальнему озеру. Но вот он вернулся с прогулки – и какой же ужас застал дома! В саду под деревом лежал отец его Краб. Панцирь и клешни были разбиты вдребезги. Он уже не видел, он уже не слышал, он был Крабом уже того мира.
