Ему встретился еще один пролом. Он снова заглянул внутрь. С внутренней стороны задней стены все еще висел сияющий золотом гобелен. Ни справа, ни слева опять никого не было; ничто не шевелилось, царила полная тишина.
Мало-помалу Лианэ достиг передней стены зала и внимательно осмотрел углубления карниза: ничего, кроме пыли, в них не было.
Отсюда, перед входом, он видел все внутреннее помещение – пустое, безжизненное; монотонную мрачность голых стен нарушало только золотистое пятно ковра.
Лианэ зашел внутрь размашистыми бесшумными шагами и остановился посреди зала. Свет струился со всех сторон, но не в глаза – ничто не мешало видеть сверкавший на тыльной стене гобелен. Проломов в стенах, позволявших стремительно скрыться в том или ином направлении, было не меньше дюжины; Лианэ ничего не слышал, кроме глухого стука собственного сердца.
Он сделал два шага вперед. Гобелен был близко – казалось, он уже мог дотянуться до него рукой.
Лианэ подскочил к золотистому ковру и сорвал его со стены.
У него за спиной стоял Чун Неизбежный.
Лианэ вскрикнул. Он повернулся на одеревеневших ногах – ноги словно налились свинцом и отказывались подчиняться, как в кошмарном сне.
Чун, словно выступивший из стены, приближался. На его блестящей черной спине покачивалась мантия из перевязанных шелком человеческих глаз.
К Страннику Лианэ вернулась легкость ног – он побежал. Как он бежал! Он летел стремительными прыжками – носки его сандалий едва прикасались к земле. Прочь из зала, по площади, в лабиринт разбитых статуй и обвалившихся колонн бежал Лианэ… Вслед за ним с деловитой сосредоточенностью гончего пса мчался Чун Неизбежный.
Лианэ вскочил на стену, пробежал по ней, перелетел через широкий разлом, спрыгнул к пересохшему разбитому фонтану. Чун не отставал.
Лианэ бросился в узкий переулок, вскарабкался по груде мусора на крышу какого-то дома, спрыгнул во внутренний двор. Чун не отставал.
Лианэ пустился со всех ног по широкому бульвару, окаймленному чахлыми, старыми кипарисами, – Чун догонял его, он уже слышал частый топот его ног. Лианэ свернул в подворотню, надел на голову бронзовый обруч, опустил его до ступней, шагнул в сторону и подобрал кольцо, остановившись в оболочке сумрака. Убежище! Странник Лианэ замер в темном магическом пространстве, скрывшись от взоров всех обитателей Земли, недоступный их пониманию. В сумрачной оболочке невидимости наступила настороженная тишина…
Он почувствовал дуновение за спиной.
Тихий голос сказал ему на ухо:
– Я – Чун Неизбежный.
Золотистая ведьма Лит сидела на диване и шила при свечах шапочку из лягушачьих шкурок. Дверь в ее хижину была заперта на засов, окна закрыты ставнями. Ночная тьма спустилась на Тамберский луг.
Снаружи послышался какой-то скрип, кто-то пробовал ее открыть. Лит напряглась и замерла, глядя на дверь.
Голос за дверью произнес:
– Сегодня ночью, о прекрасная Лит, – сегодня ночью я принес тебе две длинные яркие золотые нити. Две – потому что у него были огромные, красивые золотистые глаза…
Лит молча сидела. Подождав не меньше часа, она подкралась к двери и прислушалась. Судя по всему, вокруг никого не было. Неподалеку квакнула лягушка.
Лит приоткрыла дверь, распахнула ее, подобрала золотые нити и захлопнула дверь. Подбежав к расшитому золотом гобелену, она закрепила нити в разрыве так, как они были расположены прежде.
Долго она стояла и смотрела на золотую долину, охваченная мучительной тоской по Аривенте, пока мирно струившаяся река и безмятежный золотой лес не помутнели в пелене слез… Когда-нибудь, в один прекрасный день, все это кончится – и она вернется домой…
