Пришлось со всей силы дубасить по двери кулаком.
Голоса внутри стихли. Кто-то все-таки направился к двери.
Во мне с каждым его шагом словно сжималась огромная опасная пружина.
Пять, четыре…
Этот человек не стал смотреть в глазок. Замок щелкнул.
Три, два.
Замок щелкнул во второй раз.
Один.
Дверь приоткрылась и в щели показалась красная незнакомая рожа изрядно подвыпившего мужчины.
– О… А ты кто? – спросил он.
Я дернула рукой и скип, подчиняясь внутреннему приказу, резко увеличился в размере и превратился в небольшую металлическую бейсбольную биту.
Ноль.
Я дернула на себя дверь, и одновременно ударила битой. Несильно, но точно по колену. Это всегда достаточно болезненно. Я знаю – пару раз получала от Тоби по этому суставу во время детских тренировок.
Незнакомец коротко вскрикнул и упал в прихожей, попутно снеся со стены вешалку. Я перешагнула через него и прошла в квартиру.
Ошибки не было – наконец попала в нужное место. Я помнила эти старые обои невнятного болотно-коричневого цвета. Комнат было две. Коротко заглянула в первую: там на диване сидела маленькая девочка лет четырех-пяти. Я быстро прошла дальше – вторая была абсолютно пуста и захламлена так, что там можно было ноги сломать, поскользнувшись на разбросанных по полу банках, бутылках, ведрышках лапши быстрого приготовления и прочего мусора. Но людей в ней не оказалось.
– Сема, че там? Ты че, упал? – раздался голос с кухни.
Через две секунды и пять шагов я оказалась там.
Лицом к лицу с убийцей моего отца.
Простая не отягощенная интеллектом одутловатая рожа типичного алкоголика. Я бессмысленно искала в его глазах хоть что-то. Силу, храбрость, хитрость. Что-нибудь, что дало бы подсказку как это ничтожество вообще смогло одолеть папу.
Ничего. На меня смотрело животное. Точнее тот, кто на пути полной деградации до зверя прошел уже добрую половину пути.
Скип вытянулся в длинное лезвие, которое уперлось ему в грудь.
Даже это не заставило его испугаться. Он просто не понял, что происходит. Его мозг уже разучился быстро реагировать.
– Как тебя зовут? – спросила я.
– Иван, – он икнул от неожиданности и добавил, – Сидоров.
Ох уж этот наивный мир, где все сходу называют свои истинные имена, отдавая мне власть над ними. Ну что ж, ему же хуже.
– Так вот, Иванушка дурачок. За все поступки рано или поздно приходится платить. Ты думаешь, что, если, выстрелив из пистолета и украв красавицу, сбежал за тридевять земель, за горы высокие и моря глубокие, через леса колючие, то тебя никогда не найдут?
Вот тут он понял. Вспомнил. И вздрогнул.
Да, такой эпизод своей жизни забыть сложно. Даже по пьяни.
– А ты кто? – испуганно спросил он, переводя взгляд то на Вольдемара на моем плече, то на меня.
– Дочь, – прошипела я.
– Чья? – опешил он.
– Того, кого ты убил. И той, которую увез с собой, тупица!
Я так ждала этот момент, когда вот так выкрикну в лицо этому ублюдку обвинения, а потом проткну его мерзкое сердце. Только сейчас все было неправильно. Как-то не так.
– Че? – тупо переспросил он.
Я растерялась. Не ожидала, что мою речь просто не поймут. Повторять – означало унизится, пойти у него на поводу. А убивать того, кто даже не понял за что его карают – тоже никуда не годилось.
– Я дочь Василисы! – крикнула ему в лицо.
Это все же вызвало некоторые движения в его мозгу. Взгляд на некоторое время помутнел и стал рассеянным.
– Вот тварь! – неожиданно заявил он. – Она еще и ребенка от меня скрыла!
