Конечно, её декларируемая честность и искренность никак не соответствовала довольному и счастливому выражению морды. А упитанные формы говорили о достатке и обильном питании. Но это сейчас не имело значения. Главное для Кабана было то, что жена успокоилась и нашла ответ на заданный ему вопрос. Теперь наступило время намекнуть об обеде. В животе урчало после сна. Хотелось сытости и покоя.
– Милая, может быть, мы покушаем немного? – робко спросил голодный муж.
– Почему немного?! Я считаю, что мы заслуживаем хорошего сытного обеда. Пойдём в гости. Нас никто не ждёт, поэтому будет вдвойне приятно. И поедим на халяву, и настроение хозяевам испортим! За одно разведаем, что они думают о выборах. Мне надо начинать готовить почву к своей выборной кампании.
Ничего против такого логичного предложения Кабан не имел. Они быстро собрались и направились к ближайшим знакомым.
Как и ожидалось, соседи не проявили особой радости, узнав, что Свинья с Кабаном явились к ним на обед. Но когда Свинья сказала, что она намерена обсудить своё выдвижение в царицы, соседи опешили и поспешили накрыть стол с должным размахом. Наивная соседка даже спросила: почему выдвигается Свинья, а не её муж Кабан? Ведь как-то принято на руководящую работу выдвигать мужчин. На что Свинья резонно возразила:
– У моего мужа мания величия. Он считает себя главой семьи. Поэтому ему нельзя руководить по медицинским основаниям. У меня же гораздо больше причин для царствования. Моя скромность не позволяет мне говорить обо всех моих достоинствах вслух. Поэтому я лучше вам напишу их список. Вы заучите его наизусть. Когда я стану царицей, вы будете каждое утро приходить ко мне и напоминать мне о моём великолепии и необыкновенной скромности.
Соседи с готовностью согласились на такую необременительную повинность для будущей царственной особы. Ведь известно, что близость и знакомство с верховной властью может обернуться значительными благами для себя. Тем временем Свинья, насытив свои буйные телеса вкусной едой, развивала дальше свои политические идеи:
– Меня должны поддержать угнетённые мужьями женщины! Независимо от рода и племени. Я буду бороться за женское равноправие. За свободу женщин от грубости и деспотии мужчин. Мы организуем женское движение в лесу.
– Движение? Что мужчинам вообще нельзя будет передвигаться по лесу? – не понял глубины политической дальновидности своей жены Кабан.
– Заткнись! Я о другом движении. Не в смысле передвижения, а в смысле объединения наших сил.
– Хорошо, хорошо! Молчу, дорогая. Просто я обрадовался, что мужчинам можно будет лежать дома. Не надо будет выходить на улицу, ходить на работу, ухаживать за вами…
– Тебе этого не понять! Ты такой же тупой и грубый, как все мужчины, – ответила будущая царица. – Но я остановлю мужское засилье в политике и семейной жизни. Верну женщинам их достоинство и честь. Женщины возьмут на себя основные прелести мужской жизни. Мы заставим мужей выполнять все женские функции.
– Что рожать теперь тоже будут мужчины? – наивно поинтересовалась соседка.
Этот вопрос застал Свинью врасплох. Она долго сопела и кряхтела, пытаясь придумать правильный ответ. Было заметно, что её концепция женского равноправия не продуманна до конца. Но потом солидно хрюкнула:
– Я обдумываю сейчас эту проблему. Позже сообщу народу моё решение о том, кто будет рожать. Нам пора.
