Чем ближе подходила Аня, тем подозрительней казалось ей это строение. У крыльца гуляли гуси, весьма смахивающие на лебедей. Справа от крыльца росла яблоня, усыпанная снизу доверху золотистыми яблочками. Дверь была выкрашена голубой масляной краской и отмыта до блеска. Звонка не было, и Аня постучалась костяшками пальцев. Сперва нерешительно, потом второй раз и третий – все громче и громче.
На третий стук дверь наконец распахнулась. На крыльцо вышла сухонькая старушка с черными пронзительными глазами и огромным крючковатым носом. Одна нога у нее была нормальная, человеческая, а вторая, судя по громкому тюканью об пол, если и не костяная, то по крайней мере деревянная.
– Ну, – зычно вопросила она, – кому там старая Яга запонадобилась?
За спиной бабки ясно просматривалась огромная, как из сказки, старинная русская печь.
Этого храброе маленькое Анино сердечко уже не выдержало. Коленки у нее подогнулись, и Аня брякнулась без чувств прямо на траву перед домом.
* * *
Собственно, кроме печи, в маленьком домике почти и не было никакой обстановки. Еще тут был маленький столик у окна, кровать, две деревянные табуретки, кованый сундук да полка вдоль стены, заставленная всякой хозяйственной утварью. В углу притулилась старинная прялка с веретеном, с которой свисали косматые комья шерсти.
Аня сидела на табуретке и пила пахучий чай с травами из большого пузатого самовара. Под столом Бумс с наслаждением грыз какую-то подозрительно большую кость с остатками мяса.
– Откуда ж ты будешь? Из самой Москвы-ы? – недоверчиво тянула старушка, заботливо подкладывая Ане в блюдце варенье. – Ты кушай, кушай, небось с утра не емши, вот и сомлела. А что ж удивительного? Москва-то небось далёко! Ты хлебушко, хлебушко-то бери, он ведь у меня све-ежий! Да как же тебя к нам занесло?
– А я, бабушка, учиться здесь буду.
– Учиться?! Где ж тут учиться, тута один лес кругом. Отсюда до Терпигорева километров пять, а до Третьих Горемычек, почитай, и все семь будет. А ближе и вовсе нет ничего.
– А как же мне, Ядвига Леокадьевна, – старательно выговорила Аня немного непривычное имя-отчество (не звать же ее в самом деле бабой Ягой, хоть она и предлагала), – в Горечанск отсюда попасть? Я там в аграрный колледж поступила. На ветеринара буду учиться.
– Вона что! Так это тебе в Учгородок надо. А чего ж ты на поезде? Туда с Троегорья, с райцентра, автобус ходит.
– Так я думала – раз станция Горечанск, то и…
– Н-да-а. Индюк вон тоже думал. Правда, автобуса все равно нынче нету. Он по утрам ходит, по понедельникам и средам. Да и топать отсюда до Троегорья… Туда, поди, километров пятнадцать будет, да с больши-им гаком! Проще уж в сам-деле прямо в Учгородок. Оно-то, конечно, поближе. Да только как мне тебе дорогу растолковать, уж больно дорога туда заковыристая… А не лучше ль тебе будет по такому случаю, девка, у меня тут заночевать? Я б тебе и баньку стопила. Не парилась небось никогда в русской баньке? Утро-то, оно завсегда вечера мудренее. Вот завтра с утречка поезд будет, на нем и докатишь прямо до Энска. Оттуда на автобусе до Троегорья, а там уж пересядешь в свой, на Учгородок. Погоди-ка, да завтра среда ли? Совсем я в этом лесу от времени потерялась. Вроде оно мне здесь и ни к чему…
– Что вы, Ядвига Леокадьевна! – Аня, в отчаянии от такой перспективы, аж зажмурилась и решительно замотала головой. – Мне завтра никак нельзя! У нас завтра с утра подготовительные курсы! Мне сегодня обязательно надо!
