Злодей возможно думал не о добром,
И краски тьмы явились неспроста.
Давид же поиграл опять для света.
Ему хотелось лучше разглядеть
Того, кто говорил. Он много слышал,
Но велено же было и смотреть!
И вот уж третий начал: «А я, братцы,
Мечтал заполучить себе мешок
Наполненный червонным золотишком,
Такой, чтобы с земли поднять не мог.
Ко мне бабуся тоже заявилась.
При ней я заикаться даже стал.
Не мог никак сказать про то, что надо,
А лишь со страху без конца икал.
Потом уж кое-как разговорился.
Желанье моё бабка поняла.
И, как и вас, по лесу без тропинок,
К заветному мосточку повела.
Всё было так же – я устал ужасно.
На миг хотелось лечь и отдохнуть,
А бабка шла и шла себе безмолвно.
Её не утомлял далёкий путь.
Когда же мы увидели дорогу,
Что до реки и мостика вела,
В её руках уж был мешок огромный.
И где такой бабуся заняла?
Пока мы шли, я к ней привык немного,
И не боялся рядышком стоять.
Она мне улыбнулась и сказала:
«Ты можешь до реки, что хочешь взять.
Успей перенести свою поклажу
Через вон тот красивый, дивный мост.
Всё, что в мешке – твоё будет по праву.
За неудачу лишь с тебя, брат, спрос!
Мешать и помогать тебе не стану.
Не мешкай и по-быстрому беги.
Бери сколько захочешь – мне не жалко.
Успей добро лишь к месту донеси».
Ну что сказать? Я побежал конечно,
Хоть ноги и не слушались меня.
Но вскоре я совсем приободрился,
Когда передо мной, собой горя,
Раскрылись лавки полные богатства.
Маня к себе: «Ко мне друг загляни!»
Не сдерживал никто – бери, сколь хочешь.
Греби себе спокойно и греби.
И горы золотые не кончались,
Чем дальше, тем огромнее росли.
В конце, само богатство насыпалось,
На что лишь руки целились мои.
Признаюсь, я не мог остановиться.
Мешок, набитый златом стал мне в рост –
Подстать лишь человеку-великану,
Который бы его чрез реку снёс.
Отсыпать не хватало силы воли.
Я стал пытаться это поволочь,
Но не успел. И золото, и мостик
Растаяли, как дым, убравшись, прочь!
Коварная, костлявая старуха
Нарочно мне мешок такой дала.
Вот если бы была поменьше сумка –
Она бы злато не уберегла!»
От этих слов опять чуть-чуть стемнело,
Но музыкант не стал пока играть.
И не успел бы, ведь другой разбойник
Спешил про испытанье рассказать.
Теперь сидящих, словно распирало,
Признаться в чём-то и поговорить.
Ни драться, ни стараться сделать пакость,
А душу в облегчение излить.
И вот уже четвёртый, побоявшись,
Что кто-то его первым перебьёт,
Поднялся, кулаком всех, упреждая,
И произнёс: «Молчите! Мой черёд!
Богатство, слава… что! А я влюбился!
И девушки желанней не найти!
Но кто я был такой? Бедняк убогий.
Соперников, как стадо на пути.
Все как один богаты и красивы.
Понятно, что средь них и выбирать.
А я, её увидев раз в повозке,
Не мог уже ночами больше спать.
Из рук моих буквально всё валилось.
Мечтая быть с ней рядом, забывал
Зачем, куда пошёл, что нужно делать.
Меня как будто кто околдовал!
Дела мои совсем уж стали плохи.
И вот мне подсказали, чтоб спасти,
Как стать достойным изо всех достойных,
Путь указав, куда нужно идти.
Я с лёгкостью прошёл все испытанья,
Чтоб в лес впустил сей многолетний дуб.
Да… Бабка меня тоже напугала,
И зуб от страха тоже бил об зуб.
В миг первый захотелось развернуться,
Но путь закрыт был – некуда бежать.
Пришлось Яге мне всё, о чём мечтаю
В подробностях как «маме» рассказать!
Она всё поняла довольно быстро,
Как будто знала это наперёд.
И тоже повела меня до места,
Где путь к реке и мостику ведёт.
И мне она конечно обещала,
