Что еще могли сделать Амина и Нури. Они смиренно приняли Дар Богини, поблагодарили её за помощь, поклонились ей и удалились. Они хорошо понимали, что можно спорить с любыми Богами, но только не с Богинями Любви и Судьбы. Они знали, что Мироздание благосклонно к смертным только тогда, когда они следуют предначертанным им Путём. А Амина и Нури были смертными.
Произнеся эти слова, старый Никанор, словно бы очнулся ото сна. Он словно вынырнул из глубин Небытия.
– Господи, что это было? Кто вкладывал в мою голову эти слова? Откуда эти Имена? Кто говорил за меня?
– Чертовщина какая-то! Наваждение, да и только!
– Да!!! – только и мог сказать Никанор, стряхивая с себя оцепенение.
Охотничья избушка полностью погрузилась во мрак. Дрова прогорели, по раскаленным уголькам пробегали лёгкие огненные волны, от печки веяло теплом и уютом, а из дальнего угла избушки слышалось легкое, мерное посапывание…
Никанор встал у изголовья спящего ребёнка.
– Спи, Непоседа, Волшебных тебе снов!!! – тихо, с любовью, промолвил старик и, стараясь не потревожить спящего, тихонько устроился рядом…
* * *
Утро, день, вечер, как мчащийся экспресс, в мгновенье ока промелькнули в обычных заботах. Забота о семье, внуке, промысел… За всем этим Никанор забыл о вчерашнем вечере, но не забыл о нём маленький Егорка.
Весь день он усердно учился читать следы, вникал в охотничьи премудрости, радовался и любовался красотами зимнего леса, таскал сухостой на дрова, ходил за водой. Он, как нитка за иголкой, всюду следовал за дедом.
И вот пришел вечер. Сварена и съедена каша, тщательно вылизаны ложки, убран котелок, в печи потрескивают дрова, в темное окно заглядывают переливающиеся звезды… Тепло, уют, тишина, очарование и волшебство зимнего вечера на охотничьей заимке в лесу….
Старый Никанор, по привычке уселся перед открытой дверкой печи, стал набивать трубку и постепенно погружаться в пучину своих мыслей, переживаний, воспоминаний. Огонь печи выхватил его из темноты и сделал облик Никанора неземным, нереальным, мистическим…
И, вдруг, в воздухе, в ночной тиши, повис вопрос:
– Деда, а, деда, а что стало потом с Аминой и Нури, Бусайной и Рамизом?
В голове Никанора сразу же пронёсся пчелиный рой мыслей:
– Господи, дались они тебе!!! Зачем тебе всё это?.. Рано тебе это знать! Сказка, уж, больно недетская получается! Леший меня попутал! Хотя… Это откуда-то пришло? Поймет ли меня? Кто еще способен сказать ему правду об Этом? Сколько лет понадобится на осознание сказанного, от каких бед и разочарований убережет, что предотвратит???
– Как говорят – “Приплыли!!!”
Старый Никанор любил этот Мир. Он был охотник до мозга костей, но никогда не убивал ради удовольствия, наживы. Он брал у него ровно столько, сколько надо для того, чтобы жить. Он любил скупую и щедрую красоту тайги, болот, лесов, гор. Радовался ей как ребенок и горевал, видя поваленные кедры, исполосованные вездеходами сборщиков клюквы болота…
– Люди-люди, люди-человеки!!! Вы сами рубите сук, на котором сидите!!! Варвары!!! Вы ни Природу губите, а себя!!! Ни Её не любите, а самих себя!!!
Жизнь неоднократно, как поднятый из берлоги медведь, встает на дыбы и ломает зазевавшегося охотника, крутила, мяла, рвала Никанора. Но сердце его от этого не ожесточилось. Не затвердело, не покрылось коркой безразличия. Оно осталось любящим и таким большим, что в нем свободно могла поместиться вся Вселенная. Он был благодарен всем, и друзьям и врагам своим.
