Самое интересное, что страстные уговоры бабушек-дедушек, приведенные ими железные аргументы, что только у них ей будет хорошо, неожиданно быстро разбились о твердый отказ Лики. Они вдруг все сразу очень быстро успокоились. Лике показалось, что даже повеселели, узнав, что она не намерена никуда ехать, прекрасно справится со всем сама. По крайней мере, их совесть была чиста, они предложили свое участие в судьбе девочки, а уж, если она не хочет – выбор за ней.
И вот, когда все родственники разъехались, Лика осталась одна дома в большой квартире. Полная тишина, слышно даже, как тикают часы. Раньше Лика никогда на это не обращала внимания, квартира была полна других звуков, заглушающих тиканье часов. Всегда, как фон, в квартире тихо звучала классическая музыка – мачеха была страстной меломанкой; также в кухне, как правило, работал телевизор, который никто не смотрел, но телевизор все время упрямо включали; постоянно слышался голос Екатерины Михайловны, докучавшей Лике, как ей казалось, пустыми разговорами. Как же ей тогда хотелось вновь услышать голос мачехи с ее обычными расспросами, не устала ли Лика, не хочет ли поесть, не поехать ли в магазин, что-то давно она не обновляла свой гардероб.
Мачеха очень часто доставала билеты в театр, на концерты заезжих знаменитостей, причем доставала несколько билетов, чтобы Лика взяла с собой своих друзей. Постоянно расспрашивала Лику, как у нее дела в университете, и так заинтересованно слушала, что Лика заметила, что ей и самой хочется рассказать, когда у нее происходило что-то интересное.
Тогда эта гулкая тишина в квартире помогла Лике понять, что на самом деле ее очень любили, и отец, и Екатерина Михайловна, причем любили безответно, ничего не требуя взамен. Лика хорошо помнит, как она, зная, что Екатерина Михайловна вела дневник, стала искать его, сама не понимая, зачем он ей нужен, что она хочет узнать, но упрямо перерыла весь дом, пытаясь найти его. Она искала в сейфе, на письменном столе, даже на книжных полках, а когда, было совсем отчаялась, нашла дневник в прикроватной тумбочке в спальне родителей. И дневник открыл ей Екатерину Михайловну совершенно по- новому. Кстати, взяв в руки дневник, Лика вспомнила, как однажды насмешливо сказала мачехе:
– Екатерина Михайловна, вы, что, живете в девятнадцатом веке, это тогда женщины увлекались дневниками, а в двадцать первом веке для этого существуют социальные сети – все, что с вами приключилось, все свои мысли, выкладывают в интернет. Потом куча людей высказывают вам свое мнение по поводу вашего поведения, дают советы, могут быть даже полезные, можно поспорить, обсудить. Не хотите идти в ногу с временем?
– Лика, дорогая, я совсем не хочу делиться со всем миром своими мыслями и переживаниями, просто дневник служит для меня своего рода таблеткой. Вот, например, меня что-то сильно волнует, без конца крутится в моей голове, а близких людей я не хочу нагружать своими проблемами. Тут на помощь приходит дневник – как только я это оформлю в качестве записей в нем то, что меня волнует – моментально возвращается душевное равновесие, приходит облегчение, я даже лучше начинаю понимать себя, иногда чувствую, что надо что-то подправить в своем поведении. Понимаешь, некоторые ходят к психоаналитику, рассказывают ему о своих проблемах, а я пишу в дневник.
Тогда Лика задумалась над этим объяснением, и сказала мачехе, что, может быть, тоже попробует такой способ борьбы с переживаниями. Но, как-то до вчерашнего дня и повода волноваться не было.
