Когда Тре достиг возраста законного неповиновения родительским устоям, он с горящими глазами встал с первыми лучами солнца и, отведав материнской стряпни под ее укоризненные взгляды, взвалил на свои плечи сумку и шагнул за порог.
– Брось эту идею, – ворчала матушка. – Не существует ни Чертогов, ни Преддверья. Вымысел все это.
– Пусть будет так, – Тре улыбался восходящему солнцу. – Пока сам не увижу, не поверю.
– Зачем тебе это? – сетовал отец.
– Чтобы знать, – отвечал Тре. – Пусть не найду Чертогов и Преддверья, но сколько всего увижу, пока буду их искать?
– Коль заблудишься? – хмыкал брат.
– Солнце и тень будут мне ориентиром! – отзывался Тре, от нетерпения у которого зудели ступни. – Я заблужусь только в том случае, если дважды наткнусь на одно и тоже место, будь то камень, дом, деревня или даже город.
– Возвращайся скорее, – матушка утирала горькие слезы.
Начался путь отважного Тре, открытого всему миру. Река Явь поддалась легко, как и распростертые на другом ее берегу дороги, уводившие Тре все дальше и дальше от дома.
Поля сменялись лесами, леса деревнями, деревни городами, города морями, моря горами, а горы пустынями. Повидал Тре в своих странствиях чудеса архитектуры, узнал, что такое мода и стиль в одежде, с трепетом изучил письмена, наносимые на кожу у людей, говоривших с ним на незнакомом языке. Тре учил песни и сказания, упоенно запоминая каждый удивительный оборот речи. Он не уставал поражаться, насколько восхитительный мир лежал за пределами его родного города, и сколь необычны были повстречавшиеся ему люди.
Тре не вел счет времени, не мог точно сказать, сколько же он провел в странствии, но мог определить этот срок в пять сотен выученных песен, четыре сотни пословиц, двести непохожих друг на друга домов, а также в восемьдесят шесть горных пиков, тридцать рек и двадцать семь озер, три моря, шесть пустынь, семнадцать пород лошадей, сто различных блюд и пятнадцать пар обуви, которых ему пришлось сменить в дороге.
Тре держал свой путь на восток, ориентируясь по солнцу и чудесному прибору, полученному в дар в одном из селений. Кажется, кругляш с крутящейся стрелкой дал ему не кто иной, как самый настоящий волхв. Волхв таковым себя не называл, но основываясь на собранных описаниях, Тре заключил, что тот старец именно волхвом и был.
Странник упругим шагом пересекал густые заросли леса, встречая на пути различное зверье. Каждый раз он останавливался, чтобы разглядеть повстречавшегося незнакомца, легко отличая его от уже знакомой лисы, писца, волка, кабана, оленя, лося, тигра, пумы, рыси, шакала, медведя и других, что поменьше. С большим интересом изучал он и растения, и тем сильнее разгорался его восторг, когда все меньше известных деревьев он встречал в этом лесу. Еще до наступления сумерек Тре понял, что совсем не знает, что за диковинные травы стелются под его ногами, и что за прекрасные кроны закрывают от него небосвод.
Тре представлял себе, что, выйдя к Небесным Чертогам, его встретят мужи и девы неземной красоты в ореоле белоснежных крыльев. Они будут добры и гостеприимны, их наверняка восхитят его мужество и упорство, с которыми он добрался до них. В целом, частично его представление оправдалась, частично же разбились о менее зефирную реальность.
Тре беспардонно пялился на высокие золотые ворота, увенчанные виноградной лозой, светлым металлом обвивающей прутья. Тре достиг Небесных Чертогов вопреки всем сомневающимся.
