Но за всё лето никто так и не позвонил по поводу пса. Вернувшись в Москву, решили справиться о хозяине. С трудом, через знакомых на станции скорой помощи, узнали, куда его увезли тогда, и как же удивились, что его так и не выписали: инсульт, лежит частично парализованный. Стало отчего-то стыдно. Да, и бывают же совпадения: его фамилия тоже была Терентьев, как и её девичья.
Решили, не без колебаний, навестить его. Даже цветы купили. В регистратуре уточнили номер палаты. Боязливо открыла скрипучую дверь палаты. Вздрогнула и захлопнула её. Как?! Не может быть. Собралась с силами, сжала кулаки, зашла, ведя дочку за руку.
– Привет, папа!
– Ух ты, – седой мужчина лет семидесяти в старомодных очках оторвался от книги, бросив на неё взгляд, но при этом не пошевелившись, – вот так сюрприз! Привет, дочка. Рад видеть. Представишь меня этой мадемуазель?
– Знакомься, это… это твоя внучка. Диана, этот твой дедушка Роберт.
– Дедушка?! – девочка выпучила глаза и спряталась за мать. – Но ты же говорила, что он уехал?
– Да, говорила. Будем считать, что он приехал. Или мы. Неважно.
– Дедушка, ты болеешь? – девочка участливо посмотрела на него, подойдя.
– Ничего, внучка. Выздоровею.
– Давай выздоравливай, я тебе нашего Роберта покажу.
– Кого? – дедушка с трудом пошевелился, откладывая книгу одной рукой; вторая не двинулась.
– Собаку нашу, – она понизила голос, – ну, не совсем нашу, её хозяин оставил у магазина, а мы нашли и приютили.
– Надо же… Я тоже свою оставил у магазина, а потом мне плохо стало, меня и увезли, до сих пор не знаю, что с ней. Моего пса по-другому звали. Но почему-то мне кажется, что он меня узнает, – и он попытался подмигнуть, не очень успешно.
– Спасибо, что пришли. Диана прелесть, – сказал он дочери, когда они собрались уходить.
– Да… – закусила губу, чтобы не заплакать. – Выздоравливай, мы ещё придём. Ты прости, что мы… что я… Столько лет не виделись… Дурацкая обида – а как не обидеться, просила же продать дачу и мне купить квартиру, а ты упёрся, далась тебе эта дача… Потом гордость, а потом просто привыкла… А сейчас понимаю, как это было глупо… Ты же так любишь свою дачу, как я могла о таком просить? Да и хорошо, что так вышло, что сами потом квартиру купили, а не в подарок получили – так радовались и гордились собой!
– Ничего, дочка. Это жизнь. Я рад вас видеть. Буду ждать.
На следующий день она, прыгая через ступеньку, добежала до дверей палаты, перевела дух, постучала. Не дождавшись ответа, приоткрыла дверь. Отец лежал с закрытыми глазами и улыбался. Он был таким спокойным и счастливым, решила не будить его. Посмотрела с минуту, увидела, что цветы пожухли – завтра надо свежие принести. Вытерла слёзы и вышла. Напряжение спало, и пришло ощущение, что всё хорошо. Просто всё хорошо.
В проходе вагона кто-то, пыхтя, приближался, как прибывающий на станцию паровоз. Показалась рука с двумя пухлыми пакетами неопределённого цвета, и сразу распространился запах варёной колбасы. Крепкая старушка со строгим взглядом, который не выдержал бы ни один лев в зоопарке, протиснулась к столику, со звоном водрузила на него пакеты, уронив стоявший стакан; он не разбился и укатился под полку. Старушка невозмутимо оглядела попутчиков и сказала молодому загорелому парню в майке, сидевшему на нижней полке:
– У тебя же, сынок, нижняя полка? А у бабушки верхняя – так мы поменяемся. Бабушке на верхотуру эту не залезть, – она не спрашивала, а утверждала.
