– Привет…
– Привет, – ответил Валерка. И резвая тройка побежала по пыльной дороге, оставляя за собой небольшие серые тучки.
У развалин старых бараков, где была «база» и «штабик» «казаков-разбойников», уже собралась группа ребятишек, по виду им было от восьми до двенадцати лет. У многих в руках, у других либо за солдатским ремнём на поясе, либо за верёвочным поясом были сабельки. У кого фантазии побольше, сабельку сделали из бочкового обруча: отчистили её наждачкой от ржавчины, закруглили углы, «инкрустировали» ручку цветной проволочкой или кожаным жгутом. Другие выточили ножом сабельки из сворованных штакетин, тоже постарались, оформили рукоятки, заточили лезвия сабелек. Двое махали друг перед другом, изображая фехтование.
– Ну ты чо опаздываешь? – возмутился Колька, самозахвативший власть атаман, хотя авторитет его был лишь в том, что он был старше всех. – Ты сам позвал вчера собраться.
Валерка со своей стороны возмутился:
– А чо я… Один, што ли?..
– Ладно, – потушил вспышку начинавшейся ссоры Егор, мальчишка с другого района посёлка, близкого от Бензоскладских, в котором не было своей ватаги, и он приходил дружить в этот район. Тем более, что все ходили в одну школу из двух, бывших в посёлке. – Што мы, ссориться пришли? Чо будем делать?
– Робя, а айда нападём на краснокожих, на дальних огородах, – предложил Димон, небольшой толстячок, махавший деревянной саблей, как будто рубил невидимого врага. – На огород того дядьки, что бегал за нами на складе. – Внешнее относительное сходство его с Мальчишом-Плохишом, персонажем детского фильма «Мальчиш-Кибальчиш», закрепило за ним соответствующее прозвище Плохиш.
– Точно! Ему надо отомстить, – поддержал Лёнчик.
– Айда, айда, – послышалось с разных сторон ватаги, сосредоточившейся в единственном помещении с крышей, оставшемся среди развалин бывшего лагеря для заключённых, который прекратил действовать несколько десятков лет назад, постепенно разваливаясь под воздействием ветров, дождей и морозов. Когда-то было три ряда таких казарм-бараков, много помещений было разрушено или разобрано населением для хозяйственных нужд, и лишь остатки каменных фундаментов на уровне земли указывали, что здесь когда-то было строение. Одно бывшее здание оказалось разрушенным не до конца. Где были стены деревянные – сгорели, а где кирпично-каменные – более-менее сохранились, и над одним из помещений ещё и крыша с чердаком остались. Вот тут-то и обосновалась ватага «казаков-разбойников», бесстрашно лазивших по стенам и перекрытиям, чердаку и крыше. Здесь же играли в войнушки, отсюда делали набеги на огороды, ходили хулиганить в другие районы посёлка. А так как в основном сорванцы были детьми военных, то и воинской атрибутики было достаточно у всех. У кого пилотки, у кого-то солдатский ремень, а у кого-то старая папкина командирская сумка через плечо.
Ватажка, изображая скрытное передвижение, прячась за высоким бурьяном, в изобилии росшим по пустырю и по склонам балок и старых рвов с осыпавшимися краями, всё же по-детски галдя, направилась в сторону холмов и сопок, где метрах в пятистах от развалин были самозахватные огороды жителей посёлка. Громких набегов на огороды «казаки-разбойники» не позволяли хотя бы и потому, что огороды их родителей были тут же. Так, иногда, делали тихие наскоки, надёргать картошки и моркови, но чтоб не сильно заметно было, следов не оставляли и тщательно заметали и маскировали. Потом пекли картоху в углях от костров и грызли сладкую морковь – других витаминов взять неоткуда было, довольствовались подножным кормом.
