– Ух, ты! Здорово. По – моему, я десяток лет разом сбросил.. Классно, ребята. – Кисти Мишкиных рук, подвижные и нервные, повисают совершенно свободно вдоль тела. – Аньку бы еще сюда… С Вами – вообще классно. Всегда. Спасибо.
– Пить хочешь? – соскользнув молнией с моих колен, фей касается всей ладонью головы Мишки. Он трепетно ловит губами ее запястье Выпускает тут же… – Сейчас я принесу. Где то был томатный сок и холодный лимонный чай. Кто что хочет?
Я выбираю горечь чая, Мишка – томатный сок. Фей, вручив нам стаканы, и сидя на пуфе, смотрит на то, как я стягиваю с себя смокинг, отстегиваю квадратики запонок, осторожно роняя их на подзеркальник трюмо. Потом берет меня за руку, целует пальцы, перебирая горячим дыханием. Шевелятся и пальчики на ее крохотных ножках.
– Устала? Где то тут тапочки твои. – Я наклоняюсь, отворяя дверцы гардероба, и почти тотчас отыскивая в нем пушистое великолепие бардового цвета, невесомое крохотное «лебяжество», отороченное тонкой шелковой нитью. Привезено из Парижа. Это было то время, когда мне приходилось носить ее на руках чаще, чем сейчас. Тапочки почти не износились. Она редко надевает их. Мы даже забыли взять их на дачу.
– Сейчас… Дай ножку. Что ты?! – Она смотрит на меня и морщится. Смешно. По детски. – Что такое? Больно? – Я ощупываю ее стопу и лодыжку. – Все в порядке, ласточка моя, что ты? Где болит? – Встревожено и внимательно смотрю на нее. Опять судорога?! Только этого нам не хватало. Сердце ухает камнем вниз…
– Нет. Не больно. Мешает мне вот там! – сердито произносит она, и голос ее становится резким и хриплым. – Колется что – то такое. Внутри. В тапочке. Я не нарочно. – Она закусывает губу, на ресницах ее тотчас повисают капли – слезинки.
– Э – гей, не плачь, королева, ты что?! – Гудит рядом шмелиный баритон Ворохова. – Какая чепуха, зачем плакать? Ну – ка, дайте мне сюда это чудо. – Мишка осторожно берет в руки тапочек, дует на легкий помпон вишневого цвета и ощупывает пальцами подошву, стельки. А – а! Да тут просто отклеилось по шву, в носке.. Поэтому – давит на пальчик. Ну, ты совсем королева.. Как в сказке..– Мишка с неподдельным любопытством и восхищением смотрит на фея. – И где же это вот таких, как ты, производят?
– Нигде. Они – штучные. – Прищуриваюсь я и подмигиваю фею. – Моя голубка – эксклюзив.
– Знаем, знаем! – Мишка надевает поверх смокинга плащ и становится похожим на чужака – инопланетянина… – Поеду я, ребята, поздно уже! Что тебе привезти, королева, говори? Тапочек – само собою. Я его заклею.. У меня есть такой клей, для холста и рам. Все будет о, кей. А еще что? Ну? – Он присаживается на корточки, возле фея, поглаживая ее пальчики. – Что привезти тебе? Печенья, шоколаду, что? Не болей только. Христа ради! Если бы Анька в машине была, она бы с ума сошла сразу! Она тебя любит, как сестренку, надышаться не может на тебя… Не болей только.. Пиши свои стихи. Книжки пиши свои… Ради Бога!
– Миша, у меня такая смешная жизнь.– Фей, склонив головку к плечу, улыбаясь, грустно смотрит на Ворохова своими озерами глаз..
– Почему? – удивляется Мишка, по прежнему, держа в своей сильной руке ее ладошку. – Как это? Что значит это – смешная? Чего это ты?
– Ну как же? Я даже себе тапочки купить не могу. Нет таких ра -ааз – меров! – Фей опять морщится и вдруг чихает. Смешно, трогательно, как котенок.
– Я тебе сказал же: заклею эти. Будут, как новые! Ну- ка, давай, в ванную, бегом, и спать! – Мишка осторожно приподнимает фея с пуфа. – Грэг, ну – ка, бери ее. Тащи в ванную. Купай, грей… Завтра, на даче, на чердак полезу, буду смотреть, что там с отоплением. У тебя когда лекции?
