В окне второго этажа мелькнуло и тут же исчезло чье-то лицо, а через мгновение в меня полетело кипятящее заклинание. Оно вызывало ожог, зудящие волдыри и сильнейшее расстройство желудка, которое делало и без того ужасное заклинание невыносимым. Это выходило за рамки студенческих шалостей и было караемым выходом за допустимые нормы. Освальд подставил магический щит мгновенно, будто еще у академии вояк знал, что на него нападут. Его брови сурово сошлись на переносице, взгляд исподлобья казался страшным. Заряд кипятящего заклинания срикошетил и рассыпался ярким фейерверком слизи во все стороны. Такой эффект я видела впервые.
– Освальд, кто ты такой? – во второй раз спросила я. – Только не говори мне, что просто студент или друг.
Он улыбнулся ясной и беззаботной улыбкой, но ничего пояснять не стал.
– Я, как и ты, не люблю выставляться напоказ, и у меня есть свои секреты. Позволь мне пока сохранить свой. Пойдем-ка лучше отыщем этого смельчака, он перешел границы дозволенного.
Переступая растекшиеся лужами слизи остатки заклинания, мы поднялись на второй этаж. Освальд отсчитал пятую от стены комнату, вежливо постучал. Ему не ответили, тогда он сам открыл дверь, без каких-либо усилий снял казенный магический щит, и сунув руки в карманы, вошел внутрь. Хозяина комнаты не было видно, он отчаянно боялся под кроватью. Освальд прошелся, осматриваясь.
– Комната женская, – заключил он.
– Почему? – не поняла я.
– Здесь чисто и не пахнет носками! – коротко сказал он, нагнулся и заглянул под кровать. Я последовала его примеру. Злыми глазами на нас смотрела Рыжая, подружка Комира. Либо она была превосходной хозяйкой, либо готовилась прятаться от нас под кроватью, только пол был идеально чистым даже там.
– Чтобы это в последний раз, – строго погрозил ей пальцем Освальд. – Еще что-нибудь такое выкинешь – не прощу.
В его словах было столько убедительности и силы, что ослушаться не хотелось. Рыжая тоже поняла, что с Освальдом опасно играть в подобные игры. Она сжалась и оскалилась, едва ли не теряя человеческий облик. Освальд выпрямился и вышел, аккуратно прикрыв за собой дверь.
– Теперь ко мне учить заклинание! – сказал он тоном, не терпящим возражений. – Иначе кто-нибудь до тебя доберется, когда меня не будет рядом.
Он свернул в коридор налево, миновал несколько дверей и остановился у той, что была ровно над моей комнатой.
– Так это ты без конца топаешь, шторы задергиваешь и приводишь к себе девиц?
– Мешаю? – спросил он, нисколько не смутившись. Он отпер дверь и пропустил меня вперед, давая рассмотреть большую уютную комнату. Идеальные стены без единого пятнышка или потека, добротная мебель с искусной резьбой и дорогой аскарский ковер, в котором ноги тонули по щиколотку. Такая комната могла оказаться во дворце короля, спрятанная за старым гобеленом и предназначенная для спокойной работы или беседы с глазу на глаз. От кабинета ее отличала просторная кровать, для переговоров другого уровня. Но мой взгляд приковала не она, а стеллажи, стоявшие вдоль стен и плотно заставленные книгами от пола до потолка. Память выцепила из прошлого такие же стеллажи в библиотеке у Рональда с безупречными рядами выстроенных по алфавиту книг. Складывалось ощущение, что их расставляла одна и та же рука. Я вспомнила длинные пальцы Рональда, переворачивающие страницы, и будто почувствовала их легкое прикосновение на своей щеке. Слезы собрались на глазах, но плакать было стыдно, я заставила себя читать названия на корешках, чтобы прогнать внезапно нахлынувшие эмоции. Освальда, однако, это не обмануло.
