– Лисичка!
Мы обе обернулись, за креслами, опершись на спинки, непринуждённо стоял Альберт. Унгильда охнула, неуклюже поднялась со стула и присела в реверансе. Взмахивая ресницами и влюблённо глядя на Альберта, она сказала грудным голосом:
– Какая честь, ваше величество!
– Да, да, мне тоже приятно, – отмахнулся Альберт скучающим тоном, – садитесь, дорогая мадам, не в вашем положении так скакать, – и снова обратился ко мне:
– Могу доверять только тебе. Сходи в мастерскую к Комиру, и передай ему вот эту записку, – он сунул мне в руку сложенный вчетверо листок, скреплённый вместо печати кусочком липкого сыра со стола. – Не подглядывай. И чтобы одна нога здесь, а другая там. И ещё, дай своё графское слово, что никому не расскажешь, куда и зачем я тебя послал.
– А там точно ничего незаконного, ваше величество? – недоверчиво спросила я. Унгильда возмущённо фыркнула, сражённая таким обращением с королём.
– Обижаешь, – ответил Альберт. – Я же вообще, просто подарок.
– Ладно, подарок, будешь должен, – я взяла сложенный листок и пошла из зала, надеясь, что Рональд не обидится и не подумает, что я опять сбежала.
Дверь в мастерскую Комира была открыта, но внутри никого не оказалось. Вещи в комнате ещё хранили тепло хозяина, он был где-то рядом, и я решила подождать. В мастерской было два больших стола. Бардак царил на обоих. На одном были разбросаны вперемешку вещи, с трудом совмещавшиеся друг с другом. Колбы, коробки, тряпочки, нитки, подписанные и неподписанные свёртки, недоеденный бутерброд и целая коллекция кружек с допитым и недопитым чаем, но всё это по краям, а вот в центре… В центре первого стола, на расчищенном месте, лежало очень красивое ожерелье с синими камнями в серебристой оправе. Оно было защищено стеклянным колпаком и сложным магическим куполом. Это могло значить одно – вещица была очень опасной. Артефакты, как правило, безобидны без хозяина, и нет смысла ограждать их от окружающих, если только рядом нет детей.
Украшение обладало редкой красотой. Даже в тусклом ночном освещении мастерской, оно ярко блестело. Я залюбовалась, и, против воли, руки сами потянулись к стеклянной преграде, отделяющей меня от него. Ожерелье будто просило: «Примерь!» и убеждало: «Нам будет хорошо вместе!». Уже коснувшись защитного стекла, я нашла в себе силы отдёрнуть руки, и с некоторым сожалением переключила внимание на другой стол. Ожерелье отреагировало почти человеческим разочарованием.
Второй стол находился ближе к двери и на нем лежали взведённый арбалет, заточенный меч, пара ножей, тетива от лука и…среди этого хлама поблёскивала вода в небольшом графине, накрытом сверху книгой.
«А ты так хочешь пить!..» – с едва различимой насмешкой прозвучал у меня в голове незнакомый голос.
В этот момент жажда стала настолько сильной, что бороться с ней оказалось невозможно. Слушая голос разума, я внимательно осмотрела пузырьки воздуха, невинно поблёскивающие на стенках графина, потом налила немного жидкости в стакан и понюхала. Запаха не было. Я решилась и сделала крохотный глоток. Ни один из известных мне ядов не выглядел так безобидно. Жидкость прошла проверку, убедив меня в том, что она вода. Я наполнила стакан до верху и тут же его опустошила. Утолив первую жажду, налила себе ещё, и пошла по комнате, рассматривая её внимательнее.
– Вкусно? – спросил Комир. Ещё более красивый, чем обычно, он стоял, скрестив руки на груди. Маг не сводил с меня пристального взгляда.
