– Поняла, – я судорожно сглотнула, начиная осознавать в какую западню попала.
– А теперь покажи, что умеешь.
Я пристально посмотрела в темные глаза стригфаэра, затем выдохнула и сделала щелчок пальцами, намереваясь поджечь висевший над каминной полкой портрет, на котором был он изображен. Но ничего не случилось, поскольку картина вмиг покрылась сизым инеем и пламя как вспыхнуло, так и затухло враз на ней.
– Предсказуемая до невозможного, – хмыкнул стригфаэр. – Но мстительная, а это уже обнадеживает.
– Я не мстительная. Просто портрет вызывает у вас негатив, поэтому и решила его уничтожить.
– Как ты это поняла? – в темных глазах засветилось что-то наподобие заинтересованности.
– Не знаю, – пожала я плечами. – Почему-то пришла в голову такая мысль.
– Почитывать меня уже начала, – в голосе зазвучала некоего рода мягкость, и я удивленно посмотрела на Арона.
– Я не умею этого делать, – сухо бросила я. – Меня не учили способностям огненных.
– А ты читаешь не как огненный либер меня. А как стригфаэр. Огненные считывают лишь потаенное, приведшее к гибели кого-то или чему-то подобному. Так прочитал тебя король. А мы просто можем заглянуть в душу друг к другу, увидев прошлое и боль, или какой-то негатив. Вот так, например.
С этими словами он положил ладонь на стол и ко мне поползла замерзающая дорожка из удивительных узоров. Я завороженно наблюдала за ней, пока она не подобралась ко мне. Испуганно отдернув руки, я посмотрела на мужчину.
– Не бойся. Прикоснись, – мягко проговорил он.
– Больно не будет? – нахмурила я брови, поскольку обожженная холодом ладонь все еще причиняла дискомфорт.
– Не будет, – утвердительно кивнул он.
Я осторожно положила ладонь на поблескивающий иней и в тот же момент словно вдохнула промозглый зимний воздух, который, казалось, проник в каждую клеточку моего тела, заставляя расслабляться и погружаться в некоего рода непонятное умиротворение. Переведя взгляд на Арона, я увидела, как эта дорожка ползет по его руке, плечу, покрывает часть шеи и лица своими ледяными структурированными сияющими узорами. Ничего более завораживающего я не видела в своей жизни. В какой-то момент он убрал руку со стола, и холодная картина испарилась.
– Ты поэтому подожгла его трость? – спросил он наконец. – Потому, что он бил нею детей? Или же потому, что он бил нею тебя?
– Это так вы считываете? – воскликнула я.
– Да, когда нужно забраться поглубже в голову, – усмехнулся Арон. – Лед некоего рода проводник в таком случае. Ты не ответила. Почему подожгла трость Дориэля?
– Потому, что до ужаса ненавидела этот предмет, которым он бил по рукам за любую провинность или невыученный урок.
– Ты не поняла. Скажи мне, почему ты подожгла? Потому, что он бил конкретно тебя или всех, кто учился в школе? – задал вопрос Арон снова.
– Наверное всех, – подумав ответила я.
Мужчина молча кивнул и проговорил:
– А подол платья ее высочества подожгла почему?
– Господи, вы и такое видите? – недоуменно воскликнула я.
– Ты плакала потом два дня напролет, поскольку Дориэль запер тебя в темной комнате в наказание за такое. Да, боль я вижу яснее всего.
– Почему подожгла? Мне было тогда семь лет, – я встала и подошла к окну. – У меня была собака. Маленький такой пес. Однажды, когда я вышла на прогулку, то мой маленький друг бежал рядом. В какой-то момент из-за угла дома выскочил экипаж. Я бросилась к псу, пытаясь его поймать, поскольку он был любителем хватать за ноги лошадей. Но в этот раз не успела. Колеса экипажа в мгновение ока переехали моего маленького друга у меня на глазах. Я тогда беспомощно посмотрела вслед отдаляющемуся экипажу, а из него выглянула эта противная холеная морда принцессы. Она мне показала язык и спряталась внутрь. Я похоронила собаку, а потом пошла на бал, организованный графиней, у которой работала моя мать. Меня всегда беспрепятственно пропускали в дом. Зайдя внутрь, я подошла к двери и, заглянув украдкой в зал, где звучала музыка, щелкнула пальцами и подожгла платье принцессы. Вот так, – повернулась я.
